«О, эта даль! — она обманна…»
Все жду весны давно, давно,
Но нет весны в тревожных далях.
Е.Кропивницкий
О, эта даль! — она обманна:
Ее лазурь и глубина
Как будто нам поет: «осанна!» —
Но бездна в ней отражена.
Иди на даль — она отступит,
Иди на свет — потухнет он.
Нас тьма, нас смерть, нас бездна крутит
Безумным колесом времен.
Оно — и солнце завертело,
И эти звездные миры.
И каждый миг — лишь злое дело
Жестокой и слепой игры.
Не знаю, было ли начало,
Не знаю, будет ли конец, —
Но сколько в эту бездну пало
Остановившихся сердец!
Всем неизбежное паденье,
Всех бездна бездной обняла,
И нет таких высот спасенья,
Где б удержаться жизнь могла.
Мансарда. М., 1992.
«Из вечности зова не слышу…»
Из вечности зова не слышу:
Безмолвна небесная высь.
Но месяц восходит все выше,
Но звезды все так же зажглись.
И плачет душа: для кого же —
И месяц, и трепет огней?..
Я чувствую, как я ничтожен, —
Ничтожен, ненужен, ничей!
И гордое слово — «сознанье» —
Меня не утешит ничуть…
Иду я пустыней молчанья —
И горек, и страшен мой путь.
«Новое литературное обозрение». 1993, № 5.
«Я не пойму: звезда, пустыня, море…»
Я не пойму: звезда, пустыня, море, —
Что это — разум? Бог? Обман?
На этом неразгаданном просторе
Бессмыслия блистает океан.
Кто нам сказал, что мы отображаем
Бессмертное в бессмертном бытии?
Что знаем мы, когда ещё не знаем,
Что мы? Кто мы? И для чего пришли?
Есть страшная железная преграда —
Молчание. Нам некому сказать,
Что мы идём, куда идти не надо,
И знаем то, чего не стоит знать.
http://www.rvb.ru/np/publication/01text/01/01chernov.htm
«Мир необъятный и безмолвный…»
Мир необъятный и безмолвный,
Твои я слышу голоса.
Но как понять, что ропщут волны,
Поют ветра, шумят леса?
Косноязычный, нелюдимый,
Угрюм и страшен ты в ночах.
Твой блеск полночный нестерпимый,
Как страшный сон в моих глазах!
Горящий ужасом и тайной,
Кто ты, от вечности немой?
Кто ты, о, друг необычайный?
Кто ты, о, враг жестокий мой?
«Я сын земли, я так люблю земное…»
Я сын земли, я так люблю земное.
О мать моя, земля, поведай мне,
Зачем живу, чем связан я с тобою,
Могу ли жить я жизнию иною —
<…………………………………… >
Ах, ты молчишь, земля моя родная,
И странно мне молчание твое.
О мать моя, живая неживая,
Какая жизнь к тебе влечет глухая,
И что в тебе мое, что не мое?
Мансарда. М., 1992.
«Сквозь боль и кровь, сквозь смертную истому…»
Сквозь боль и кровь, сквозь смертную истому,
Сквозь мрак, и пустоту, и мысли плен
Пришел к себе. Как хорошо: я дома,
Среди родных меня приявших стен.
Чего искал? Зачем себя покинул?
Зачем родной порог переступил?
И сердцем я и мыслью мир окинул, —
И мир меня бессмысльем подавил.
И был один я, жалкий и угрюмый,
И было страшно мне сознанье бытия.
Но дома я — теперь легко не думать,
И просто чувствовать, что мир, что жизнь, то — я.
«Новое литературное обозрение». 1993, № 5.
«Бесконечность, беспредельность…»
Бесконечность, беспредельность,
В сердце — ужас и смятенье.
Жизнь — великая бесцельность,
Мир — плывущее виденье.
Я предвижу в отдаленьях,
Я предчувствую в веках
Жутко-стадное смятенье,
Дикий и животный страх.
От бесцельности великой,
В боль единую слиясь,
Род людской безумно-дико
Зверем взвоет в страшный час.
Мысль, дитя мое родное,
Жалкое мое дитя.
Видишь — ужас пред тобою,
Ужас вся судьба твоя.
Бесконечность, беспредельность,
В сердце — ужас и смятенье.
Жизнь — великая бесцельность,
Мир — плывущее виденье.
Мансарда. М., 1992.
«Прости меня, прости меня, Господь…»
Прости меня, прости меня, Господь,
Что я в гармонии твоей не понял сладость:
Не духом принял я твою земную плоть,
Не духом принял я твою земную радость.
Я чувственно смотрел, я чувственно алкал,
Я слушал чувственно не утончая слуха,
Я грубо чувствовал, я грубо постигал,
В твою земную плоть не проникая духом.
И от земли устав, я так к мирам иным
Мечтою уплывал, того не понимая,
Что все, что мы зовем и тайным, и земным —
Все в духе вечности живет не умирая.
«Как будни зимние, притихла жизнь моя…»
Как будни зимние, притихла жизнь моя,
И в сердце тишина безмолвна и сурова.
Покой! Немой покой! Живу как пленник я
В темнице чувств своих, без песен и без слова.