По своей доброте девушка придумала хоть какое-то занятие, чтобы он чувствовал себя полезным.
Так что Фаверо, конечно, честно дотерпел до конца рабочего дня, методично нажимая на кнопку и старательно избегая встречаться глазами с редкими посетителями, но покинул мастерскую с таким настроением, будто проглотил целый лимон.
С душой, полной горечи, Симон отправился проветриться в ближайший парк за границей резиденции.
Земля поскрипывала под ногами, а прохладный ветерок ласково обдувал его всё ещё пылающие от смущения щёки.
Внезапно его внимание привлекло что-то знакомое, а именно пушистая кошка, которую он частенько видел возле дома Максимилиана. Та промчалась мимо него со скоростью метеора, словно за ней гнался сам дьявол.
У Симона была отличная память и острое зрение, поэтому он безошибочно узнал именно ту самую кошку, с характерным чёрным пятнышком на правом ухе и забавно подёргивающимся кончиком хвоста.
«Неужели потерялась? Или от кого-то удирает?» — эти мысли вспыхнули в его голове. Недолго думая, он рванул следом, перепрыгивая через скамейки и лавируя между прохожими как заправский паркурщик.
Он настиг беглянку в тот самый момент, когда она юркнула в старый заброшенный склад, который не успели снести. Раньше там хранили инструменты смотрители парка, а теперь он просто ветшал без дела.
Ситуацию подогревало то, что кошку, как выяснилось, преследовал не только Симон. За его спиной материализовалась целая делегация разгневанных мамочек с колясками, которые остановились у входа в здание и затеяли бурное обсуждение.
— Я точно видела, как он юркнул туда с моей сумкой! — возмущалась одна, тыча пальцем в полуразрушенный склад.
— Этот негодяй уже третью неделю промышляет в парке! — вторила ей другая, поправляя сползшие на нос очки.
— А вдруг у него там подземный ход? — выдвинула фантастическую теорию третья, с тревогой поглаживая коляску.
— Бедная кошечка! Что, если он её обидит? — переживала самая молодая из них.
Симон не стал дослушивать этот импровизированный консилиум и решительно шагнул внутрь здания. Интуиция его не подвела, кошка действительно метнулась в подвал, но какая-то тень молниеносно захлопнула дверь прямо перед его носом.
Не тратя времени на размышления, Симон выхватил свой верный клинок и обрушил его на преграду.
Удар вышел настолько мощным, что дверь не просто слетела с петель, а разлетелась в щепки. К несчастью, лезвие задело какую-то опорную балку, ключевой элемент конструкции и без того дышащего на ладан здания.
Ведь клинок у Симона был не простым, а артефактным. Он мог пробивать магические щиты. Что ему какое-то трухлявое дерево.
Дом содрогнулся. С потолка посыпалась штукатурка, стены пошли трещинами, а откуда-то сверху раздался зловещий треск. Но разве мог Симон отступить, когда услышал отчаянный кошачий вопль из глубины подвала? Конечно нет! Лавируя между падающими обломками, он ринулся вниз по шатающейся лестнице.
Картина, представшая его глазам, была настолько нелепой, что на мгновение он застыл в изумлении. В дальнем углу подвала, забившись в угол, сидел тощий парень с всклокоченными волосами. Его руки и лицо были исполосованы свежими царапинами, а сам он истерично швырял в кошку дамские сумочки.
— Пожалуйста, не надо больше! — взвизгивал он каждый раз, когда кошка делала угрожающий выпад в его сторону. — Забери эти проклятые сумки и уйди!
А довольная Пуша, а это была, несомненно, она, восседала на внушительной горе своих трофеев, словно дракон на сокровищах. Её янтарные глаза сверкали триумфом, а хвост победно подёргивался.
В этот момент потолок начал рушиться с оглушительным грохотом. Не раздумывая ни секунды, Симон активировал защитный щит, который, переливаясь голубоватым сиянием, накрыл куполом и его, и кошку, и даже незадачливого воришку. Не то чтобы Симон горел желанием спасать преступника, но он твёрдо верил, что воровство — не тот проступок, за который следует расплачиваться жизнью. Суд решит, что с ним делать.
Когда обвал закончился, Симон применил ещё одно заклинание — магию ветра.
«Воздушный взрыв!» мысленно скомандовал он, и мощная волна воздуха аккуратно раздвинула обломки, образуя проход наружу.
Он действовал предельно осторожно, чтобы не задеть столпившихся зевак, которые теперь с отвисшими челюстями наблюдали, как из-под груды разлетевшихся гнилых досок появляются три фигуры.