Теперь она понимала, почему Катарина никогда ему не доверяла.
Но несколько лет назад Анжи посчитала хорошей идеей закрутить с Ракшей в отместку сестре.
— Покажи мне, — твёрдо ответила она, подозревая худшее.
Чандра колебался.
— Там… строго запрещено…
Анжи умоляюще сжала его руку. Не хватало ещё, чтобы он соскочил сейчас. Когда она ближе к своему ребёнку чем когда-либо.
— Покажи. Мне. Сейчас. Прошу тебя!
Юноша кивнул, словно в трансе, и повёл её дальше. Они спустились ещё на один уровень, где коридоры стали уже, а освещение — тусклее. Здесь пахло сыростью и чем-то ещё, что Анжи предпочла не определять.
— Вот здесь, — Чандра остановился перед тяжёлой железной дверью. — Но я не могу…
— Открывай, — приказала Анжи.
Дверь поддалась с протяжным скрипом. За ней оказалось небольшое помещение, больше похожее на темницу, чем на тренировочный зал. Каменные стены, минимум освещения, и в центре…
Анжи зажала рот рукой, чтобы не закричать.
На каменном столе лежал Симон. Её семилетний сын был привязан кожаными ремнями к холодной поверхности, его маленькое тело покрывали синяки и глубокие порезы. Одежда была разорвана, рыжие волосы слиплись от пота и крови.
Но самое ужасное было в том, что он не кричал. Симон лежал тихо, только тяжело дышал, словно боль стала для него привычной.
— Что… что это? — прошептала Анжи.
— Слышал, что так пробуждают регенерацию, — также шёпотом ответил Чандра, и в его голосе впервые за всё время прозвучали нотки сомнения. — Говорят, в стрессовых условиях дар Вийонов должен проснуться сам, чтобы защитить тело. А потом его научат контролировать эту способность и…
Чандра не договорил. Анжи больше не слушала.
Она смотрела на своего сына. На то, во что превратили её маленького мальчика эти чудовища. На раны, которые наносили ему специально, чтобы заставить его тело защищаться. На испуганные, но упрямо сжатые губы ребёнка, который уже научился терпеть боль.
В этот момент Анжи Вийон приняла решение.
Что бы это ни стоило, во что бы то ни стало, но она вытащит Викрама отсюда. Пусть весь мир станет её врагом, пусть её саму ждёт смерть, но она не позволит этим изуверам и дальше мучить её ребёнка.
Её сын будет свободен.
Даже если ей придётся погибнуть, чтобы дать ему эту свободу.
Я хмыкнул.
— Ну надо же. Похоже, он не такой уж и дурак. Я-то думал, что бедняга Ракша пал под чарами прекрасной Катарины. Получается, он просто хотел использовать её как племенную кобылу для выведения магов с двумя дарами.
Симон кивнул:
— Именно так. Мама говорила, что он никогда не любил ни её, ни даже её сестру. Ракша был одержим идеей создания идеального мага. Он считал, что кровь Вийонов в сочетании с кровью Канваров даст лучший результат из возможных.
— Продолжай, — подбодрил я его, — что произошло потом?
— Мать вытащила меня из монастыря, но не сразу, — голос Симона стал тише. — Это заняло почти два года. Всё это время она изредка навещала меня, просила подождать и умоляла простить её, хотя она ни в чём не была виновата.
Ольга наклонилась вперед:
— Два года? Почему так долго?
— Нужно было всё тщательно спланировать, — ответил Симон. — Сбежать из главного монастыря Канваров не так-то просто. Тем более, что Ракша лично следил за всеми моими тренировками и успехами. Даже, чтобы навестить меня, мама каждый раз рисковала и должна была выбрать удачный момент.
Он помолчал, глядя в пол.
— Именно тогда она начала называть меня Симоном. Сказала, что отныне ей противна любая связь с Канварами и я должен забыть своё прежнее имя.
— Но всё-таки, как вам удалось сбежать? — нетерпеливо поинтересовалась Ольга.
Рассказ её одновременно поразил, возмутил и увлёк. Она неотрывно следила за каждым словом Симона, боясь пропустить даже малейшую деталь.
Он ответил:
— С помощью того самого младшего послушника, Чандры. Он был её глазами и ушами. Он долго ждал удачного момента, а затем помог мне выбраться из монастыря в ночь, когда охрана была менее бдительной.
Симон коснулся своих волос:
— Перед побегом мать изменила мою внешность с помощью магии Вийон. Цвет волос, черты лица… всё, что могло меня выдать. Она сказала, что так будет безопаснее.
— А что же она сама? Разве она не сбежала с тобой? спросил я. — И этот Чандра? Он всё ещё жив?
Лицо Симона помрачнело.
— Не знаю. Больше я никогда её не видел. И Чандру тоже.
Он сжал кулаки:
— Я не знаю, что с ней случилось. Жива ли она? Наказал ли её Ракша? Или может она тоже смогла потом убежать… — он сокрушённо мотнул головой. — Нет. Я не знаю ничего.