Я почувствовал, как атмосфера в комнате меняется. Шок и сопротивление сменялись решимостью и профессиональным азартом.
— Значит, все согласны? — спросил я.
— Согласны, — хором ответили преподаватели.
Лара улыбнулась:
— Наконец-то у меня будут нормально работающие коллеги, а не вечно исчезающие призраки.
Все рассмеялись, и я понял — решение принято. Академия некромантии переходила на военные рельсы.
— Тогда за работу, — сказал я. — Время не ждёт.
Две недели пролетели незаметно. Пока в Академии полным ходом шла перестройка учебного процесса, лабораторные испытания продолжались день и ночь. Когда учёные пригласили меня на новые испытания, я даже не ожидал, что они продвинулись так далеко.
В экспериментальном зале меня ждала вся расширенная команда исследователей. К привычным лицам Арджуна, Елены и Луи добавились девушки Блумфилд — Роуз и Дейзи, а также Шарлотта. Атмосфера была праздничной, но волнительной.
— Максимилиан, — торжественно начал Арджун, — позвольте представить вам альфа-версию модифицированного гелиовитрума.
В центре зала стоял… нет, не стоял, а буквально парил над специальной подставкой удивительный цветок. Он был раз в пять или даже шесть больше обычного гелиовитрума, его лепестки-витражи переливались всеми оттенками радуги, и от него исходило мягкое, почти гипнотическое свечение.
— Впечатляет, — признался я. — Расскажите подробнее.
Елена выступила вперёд:
— Сначала мы планировали создать машину на основе двух ключевых составляющих — лазуристов и гелиовитрумов. Но после серии тестов поняли, что наибольшую эффективность показывает именно живой цветок, правильно удобренный продуктами жизнедеятельности кемтари и выращенный специально для этих целей.
Роуз Блумфилд добавила:
— Кемтари оказались идеальными биологическими катализаторами. Их… эм… отходы содержат уникальные ферменты, которые гелиовитрумы усваивают с невероятной эффективностью, если им немного помочь. Мы подобрали особый состав и использовали наш дар, чтобы добиться ещё более эффективного роста.
— Но самое главное, — оживилась Шарлотта, — этот цветок кардинально отличается от обычных гелиовитрумов по радиусу действия.
Елена кивнула:
— Раньше для защиты территории приходилось засаживать важные зоны цветами чуть ли не через каждые два метра, что, конечно, было неприемлемо с практической точки зрения. Новый гелиовитрум, по нашим предварительным расчётам, способен обеспечить защиту целому городскому району.
— Или как минимум нескольким крупным кварталам, — уточнил Луи.
Я внимательно осмотрел цветок. Даже находясь рядом с ним, я чувствовал, как воздух вокруг становится… чище. Словно из него выкачивали какую-то невидимую грязь.
— Побочные эффекты изучены? — спросил я.
Арджун замялся:
— В лабораторных условиях всё выглядит идеально. Но для полноценного тестирования нужны городские условия.
Я кивнул. Логично. Лаборатория — это одно, а реальный город с его сложной энергетической структурой — совсем другое.
— Хорошо, — решил я. — Даю добро на испытания в городских условиях. Но выбирайте район тщательно. И обеспечьте постоянный мониторинг.
Лица учёных просияли.
Для испытаний выбрали спальный квартал на окраине Рихтерберга — достаточно населённый, чтобы дать репрезентативные результаты, но не настолько критичный, чтобы возможные проблемы парализовали весь город.
На крышу одного из высотных зданий установили модифицированный гелиовитрум. Когда цветок развернул свои лепестки под лучами послеполуденного солнца, зрелище получилось захватывающим.
Лепестки, похожие на витражи, под солнцем переливались всеми оттенками спектра. Это было гораздо красивее, чем-то, что мы видели в лаборатории.
Цветок стал похож на огромный арт-объект, созданный гениальным художником. Даже учёные, работавшие над ним месяцами, замерли в восхищении.
— Красота неописуемая, — прошептала Роуз.
— И функциональность тоже на высоте, — добавил Арджун, проверяя показания приборов. — Энергетическое поле распространяется именно так, как мы рассчитывали.
Я наблюдал за процессом с крыши соседнего здания. Цветок действительно работал — я чувствовал, как изменилась энергетическая структура окружающего пространства. Скверна словно отступала, оставляя за собой чистоту, которой этот город не знал уже много лет. Что ни говори, а за сотни лет она просочилась так глубоко в этот мир, что уже практически не осталось абсолютно чистых мест. Воздух повсюду был хотя бы немного, но загрязнён скверной.