— Прямые потомки? — удивилась Регина, — У Максика что, были дети?
— И прекрати уже называть его Максиком! — вспыхнула Октавия, а потом обернулась ко мне и уточнила, — я ошиблась?
— У меня ещё не было детей, — не стал делать из этого тайны я.
Ведьмочка нахмурилась.
— Но как же… Разве Ольга не твоя прапраправнучка? Ты всегда её так называл.
Я пожал плечами.
— Для удобства. На самом деле, я полагаю, что она прямой потомок моего дяди или другого близкого родственника. Так что, фактически, она мне скорее внучатая племянница.
— Вот как… — задумалась Октавия, — Ольга расстроится, когда узнает.
— А мы ей не скажем, — подмигнул я в ответ, а затем перевёл взгляд на Регину, — и ты не говори.
В случае с Региной всегда лучше отдать прямой приказ, чем ждать потом мелкой пакости.
Я успел обсудить с ней ещё некоторые детали заговора Князей и войны против моего клана и хотел уже приступить к расспросам о наших главных врагах — Тенях.
Как вдруг, услышал шаги за дверью. Переключившись на одного из своих теневых разведчика, я увидел, что это Прохор.
А спустя минуту в нашу импровизированную темницу вошёл и он сам.
— Надеюсь, не сильно помешал? — спросил он, — Макс, извини, что прерываю, но, помимо горы трупов, с которыми всё понятно, у нас тут ещё и несколько сотен пленных. И я понятия не имею, что с ними делать.
Я хмыкнул. Действительно, многие вассалы Штайгеров не стали драться, а просто сдались. И, похоже, мне снова придётся ненадолго прервать допрос, чтобы заняться срочными делами. Нельзя забывать, что фактически война с Гюнтером всё ещё не закончилась.
— Хорошо, — кивнул я Калинину и направился к выходу. — Пойдём разберёмся с пленными. Регина никуда не денется.
Едва я переступил порог темницы, как за спиной послышался довольный голос деда:
— Ну наконец-то! Скучные политические темы закончились, можно вернуться к действительно важному. — Я обернулся и увидел, как лич потирает руки с видом ребёнка, которому разрешили поиграть с новой игрушкой. — Регина, а теперь поговорим о твоих экспериментах с временными петлями. Я правильно понял, что ты научилась замыкать энергетические контуры без внешних источников?
Глава 5
Мы с Прохором быстро поднимались наверх из подземелья замка. Калинин шагал рядом со мной, периодически поглядывая в мою сторону. Было видно, что его что-то беспокоит.
— Макс, — наконец решился он, — а что мы вообще собираемся с ними делать? Я имею в виду пленных. Кормить их — дорого, охранять — тоже требует людей. А пользы от них…
— Увидишь, — коротко ответил я. — Не всегда самое очевидное решение оказывается лучшим.
Мы вышли на площадь перед замком через главные ворота. Картина была весьма впечатляющей. Более трёхсот человек выстроились в ровные ряды под пристальным вниманием гвардейцев. Именно столько вассалов Штайгеров предпочли сдаться, когда поняли, что их битва проиграна.
Пленники стояли молча, но я видел, как их глаза беспокойно метались по сторонам. Особенно их нервировали химеры, расположившиеся по периметру площади. Броненосцы с их тяжёлой поступью и металлическими доспехами выглядели устрашающе даже в состоянии покоя.
Но больше всего внимания пленных привлекала Вьюнка. Гигантская плетистая химера мягко, но настойчиво корректировала положение тех, кто пытался слишком активно шевелиться или отступить от общего строя. Её лозы с шипами размером с кинжал деликатно подталкивали нарушителей обратно в ряды, не причиняя вреда, но недвусмысленно демонстрируя последствия неповиновения.
— Впечатляющее зрелище, — пробормотал Прохор. — Они выглядят так, словно ожидают казни.
— Не без оснований, — кивнул я,
Остановившись на возвышении ведущей вниз широкой лестницы, я окинул взглядом собравшихся. Тишина была такой плотной, что слышался лишь шорох ветра да изредка металлический лязг обмундирования гвардейцев.
— Что ж, — начал я, повысив голос, чтобы меня слышали все, — обычно я рад гостям в Рихтерберге. Но вас, насколько я помню, никто не приглашал. Тем более с оружием в руках.
Пробежал едва заметный ропот, но тут же стих под тяжёлыми взглядами охраны.
— Эта маленькая война несколько подпортила облик моего любимого города, — продолжил я, делая паузу и внимательно разглядывая лица пленников. — И я считаю вполне справедливым, если виновники сами же и восстановят причинённые ими разрушения.