— Предлагаю пройти в дом, — предложил я.
— Это точно удобно? — уточнил Его Величество.
— Формально это мой дом, — хмыкнул я. — Арендован на моё имя, оплачиваю тоже я. Своего жилья у госпожи мэра нет.
Я скользнул в дом тенями и открыл входную дверь изнутри.
— Кому рассказать, что император участвует в проникновении в жильё со взломом! — расхохотался Голицын, но в дом прошёл.
— Кипяток уже остыл, даже кофе не попить, — Аня проверила термопот и заглянула в холодильник. — Шашлык тоже доели.
— Зато есть хорошее вино, да и несколько порций свежего горячего шашлыка я вчера прихватил, — и я жестом фокусника достал всё из криптора.
По гостиной поплыл чарующий аромат свежайшего, только что с огня, шашлыка.
— О, я сейчас! — Аня метнулась обратно на кухню и вернулась с бокалами и салфеткой. — Вроде чистые, только чуть запылились.
Голицын, усевшись в кресло и перекинув ногу на ногу, как-то очень подозрительно наблюдал за нашими действиями. Ничего не говорил, только улыбался.
— А по поводу Японии, Ваше Величество, — продолжил я разговор, разливая вино, — может просто выдернуть Мусасимару и привезти в Москву, на переговоры?
— Это ничего не даст, — покачал головой Голицын. — В случае тяжёлой болезни, смерти Императора или любых других обстоятельств, когда он не может выполнять свои обязанности, управление страной переходит к Совету Министров. Они просто посадят на трон наследника. Знаю наверняка, потому что у нас также.
— Хорошая мера, — одобрительно кивнул я и подал бокал. — Вино из запасов предателя Люберецкого, можно сказать, трофейное.
— Покойного предателя Люберецкого, — уточнил император. — Испортил мне вечную казнь, сволочь. Повесился в камере, — он отхлебнул из бокала. — А вот вино что надо!
— А что с его семьёй? — поинтересовался я.
— Старшие, кто был в курсе — казнены за измену Родине, само собой. Кто не знал и не участвовал, ну и несовершеннолетние — на свободе. Мы ж не звери. Жильё есть, работа тоже имеется, дети учатся. Телефоны только на прослушке, но это стандартная мера. А ты почему интересуешься?
— Просто никогда не сталкивался, как это происходит. А доставить их в Москву всё-таки мне выпало, — развёл я руками.
— Понятно, — усмехнулся Голицын. — Можешь успокоить свою совесть, с бывшими Люберецкими, кто в мятеже замешан не был — всё в порядке.
— Пап, но ведь надо же что-то с Мусасимару делать, — Аня вернула разговор в прежнее русло. — Нельзя же всё оставлять как есть и ждать, что оно само как-то.
— Военные готовят планы возвращения земель, — кивнул Голицын. — Оставлять как есть точно никто не собирается. Вот только там наши же люди. И примерно столько же японцев… очень уж там всё перемешалось. А началось всё ещё во времена моего деда, который с дедом нынешнего Мусасимару очень дружен был, и японцев переселяться сам звал. А вот мой отец идею массового переселения не поддержал, скажем так. Похоже, тогда японцы на нас и обиделись.
— Не все, — вспомнил я. — Род Таканахана был уничтожен нынешним императором как раз из-за того, что они не поддержали идею захвата Дальнего Востока. Махиро случайно в живых осталась.
— Таканахана, да, — Голицын прикрыл глаза. — Помню их. Отважные воины и мудрые политики. Род, кстати, древнее самих Мусасимару. Будь они императорами — у нас с Японией проблем бы не было.
— Так может, устроить небольшой переворот? — я посмотрел на Голицыну-младшую. — Аня вон уже начала Махиро прикармливать. Это ведь её была идея японку с собой взять тогда, для уничтожения вормикса. Теперь Махиро, наверное, национальная героиня?
— Это была очень хорошая идея, дочка, — похвалил Аню отец. — Насчёт героини не всё так однозначно. Да, народ помнит, но в СМИ её как будто не существует. Насколько я знаю, отстранена от командования за неподчинение приказу, но это неточная информация.
— Так что насчёт переворота? — напомнил я.
— Как ты себе это представляешь? — усмехнулся Голицын, откусывая кусок шашлыка. — Мммм, отличное мясо! — запив его вином, он продолжил: — У Махиро нет веса в политических кругах. Народ её, возможно, и любит, но что толку? Решает-то не народ, сам понимаешь.
— Да и с её ослиным упрямством и самурайскими принципами совсем не факт, что она сама согласится в этом участвовать, — вздохнул я.
— Да-да, — закивала Аня. — Помнишь, она говорила, что Мусасимару пошёл против чести и нарушил кодекс самурая этим своим захватом земли, а всё равно…
— Бусидо… — Голицын задумался. — А ведь и правда, они его нарушили. Воспользовались доверием, обманом проникли на территорию, напали без объявления войны. Это не военная хитрость, это недостойный истинного самурая обман. Хотя император стоит выше самурайского сословия и формально кодексом бусидо не связан…