— Попробуй этот размер, — говорит Тристан, и я обращаю свое внимание на меч, который он протягивает мне. — Возьми рукоять вот так, — говорит он, и я делаю, как он говорит. — Почувствуй тяжесть в своих руках. Убедитесь, что она распределена от рукояти до кончика меча.
Держа его прямо перед собой, я измеряю вес. Меч не слишком тяжелый, и мышцы напрягаются, когда я им управляю.
— На ощупь все в порядке.
— Просто нормально, или это больше похоже на продолжение твоей руки? — спрашивает Тристан.
Я поднимаю и опускаю руку, а затем улыбаюсь.
— Хорошо, да, я чувствую вес от плеча до кончиков пальцев.
— Да, тогда это хороший знак, — отвечает он, достает свой меч из больших черных кожаных ножен. Рукоять украшена сапфиром.
— Красивый, — говорю я, разглядывая его, поднимаю взгляд на Тристана. — Большой.
Он поднимает его раз или два.
— Да, но при моем росте мне не помешала бы заноза, вроде той, что есть у тебя. Не так ли? — Он ухмыляется.
— Заноза? — переспрашиваю я, прикасаюсь своим лезвием к его. — Разговоры ничего не стоят, здоровяк. Научи меня, и я покажу тебе, что я могу сделать с занозой. Покажи мне, что к чему.
Тристан кивает.
— Очень хорошо. Положи свой клинок обратно на стойку.
Я моргаю.
— Что ты сказал?
— Ты должна увидеть дуэль двух настоящих фехтовальщиков, прежде чем проходить ускоренный курс самостоятельно, — говорит Джейк.
Конвик делает шаг вперед. Оба мужчины раздеваются до трусов. У меня глаза чуть не вылезают из орбит.
На груди Гавана, на обеих руках, от плеча к плечу и вниз по позвоночнику нанесены замысловатые чернильные знаки. На вид старые.
«Действительно, очень старые. Это пиктские символы», мысленно сообщает Джейк. «Каждый из них обозначает количество людей, погибших в бою».
Ну, черт возьми. Я даже не знаю, что еще сказать по этому поводу.
Тристан и Гаван достают мечи и выходят в центр додзе. Я вместе с командой подхожу к краям, чтобы наблюдать. Рядом со мной Люциан и Эли. Каждый фехтовальщик принимает позу — спина прямая, ноги расставлены и напряжены — и ударяет по клинку противника своим клинком.
Затем начинаются взмахи и рубящие движения.
В додзе раздается звон стали о сталь, и я почти закрываю уши от этого звука. Мышцы на руках обоих мужчин напрягаются, изгибаются и двигаются, когда они размахиваются, сталкиваются и атакуют друг друга. Они выглядят так, словно в буквальном смысле хотят оторвать друг другу головы. Смотреть на это удивительно. Волосы у них прилипают к голове, пот стекает по бицепсам и рукам. Каждый из них яростно рычит, размахиваясь и делая выпад, и сталь сталкивается со сталью с такой яростью, что у меня внутри все переворачивается. Движением, таким быстрым, что я почти не успеваю за ним уследить, Тристан целится Гавану в плечо и ранит его. Гаван, почти так же быстро, бьет Тристана по подбородку. У обоих течет кровь.
В комнате, полной вампиров.
Иииии.
Мой взгляд немедленно переключается на вампира, которому я меньше всего доверяю контролировать себя во время спонтанного кровопускания: Викториан Аркос.
На его губах появляется медленная усмешка. Одна темная бровь приподнимается.
Лязг стали возвращает мое внимание к Тристану и Гавану. Я изучаю их походку, их движения и не могу не отметить, насколько грациозными могут быть такие крупные мужчины. Я знаю, что являюсь свидетелем применения древнего боевого искусства, которое на самом деле было создано в древние времена.
От этого просто захватывает дух.
Наконец, два воина оказываются прижатыми друг к другу, лицом к лицу, их клинки прижаты друг к другу. Они оба тяжело дышат, но не так неровно, как я ожидала после всего этого боя. Затем свободной рукой Тристан бьет Гавана по голове.
В. Голову.
Гаван издает нечто, что может быть только набором странных, неразборчивых средневековых проклятий, отводит назад рукоять своего меча и бьет Тристана в челюсть.
Черт бы вас побрал.
— Стоп! — кричит Джейк и вмешивается, вероятно, как раз перед тем, как эти двое собираются броситься на пол и бороться или просто выбить друг из друга все дерьмо. — Хватит. Как всегда, Дредмур в отличной форме. Гримм, у тебя все еще получается. Просто удивительно.
Тристан вытирает лоб предплечьем.
— Боюсь, теперь все не так просто, как было раньше, — говорит он. — Несмотря на то, что у меня интересное прошлое, сейчас я на сто процентов смертный. — Он трясет прядью волос. — Клянусь, вчера утром я заметил седину.