Дариуса окружает атмосфера, которая отдает, я не знаю… мистическим безумием.
— Надеюсь, что смогу помочь.
Его губы расплываются в улыбке, обнажая ямочку на правой щеке и ровные белые зубы. Эта улыбка удивительно преображает его. По-настоящему красивый. Потрясающе красивый.
— Обязательно.
Эли внезапно оказывается рядом со мной. Я довольно высокая для женщины, но Эли возвышается надо мной. Он просто крупный парень. Он не прикасается ко мне. Он просто стоит. Словно защищая. Могу заверить, мы все еще работаем над этим. В прошлом Эли проявлял излишнюю заботу, и за это я ему бесконечно благодарна. Но он знает, что я люблю постоять за себя.
— Дариус, — признается Эли. Я сдерживаюсь, чтобы не ткнуть его локтем в живот.
Дариус кивает.
— Дюпре.
В этот момент двустворчатые, выкрашенные в красный цвет двери в центре Полумесяца распахиваются, и из них выходят Габриэль и Сидни Маспет. Сидни первой начинает спускаться по ступенькам, направляясь ко мне.
— Райли. Эли, — говорит она, улыбаясь, и хватает меня за руки. — Я так рада, что вы приехали. Я боялась, что ты передумаешь.
— Ни за что, — отвечаю я. Сидни ниже меня ростом, миниатюрная блондинка и крепкая, как гвоздь. Тем не менее, она двигается с особой грацией, которая выдает ее некогда благородный образ жизни. В другой жизни она была учительницей начальной школы в Каролине. Затем Сидни сбросила личину Стальной Магнолии и теперь сражается с монстрами. Кроме ее сверхъестественной способности читать на мертвом языке, у нее нет выдающихся способностей к силе. Но Габриэль обучил ее, и она может сражаться как банши. Она по-прежнему грациозна, как всегда. И она бессмертна. Думаю, в этом есть свои плюсы и минусы. Даже одетая в черные брюки-карго, ботинки и плотный черный свитер с высоким воротом, с волосами, собранными в хвост, Сидни двигается так, словно парит, едва касаясь ногами земли. Даже движения ее рук элегантны. С таким же успехом она могла бы надеть балетную пачку.
— Вижу, ты пережила вождение Питера, — замечает Сидни.
— Едва-едва, — отвечаю я. — Он хуже, чем, ну, я.
Сидни смеется, и Габриэль стоит рядом с ней
— Мисс По, — кивает он, затем встречается взглядом с Эли. — Дюпре. — Он протягивает руку.
Эли крепко пожимает ее.
— Габриэль.
У Габриэля, как и у Дариуса, нет фамилии. Он одного роста с Эли и такой же крепкий. У него длинные прямые черные волосы, которые он стягивает на затылке серебряной заколкой. У него глаза странного ртутного цвета, от которых можно застыть на месте. Я не шучу, он буквально заставляет тебя застыть на месте. У него выразительное лицо. В общем, он чертовски сексуален.
Его взгляд почти такой же глубокий, как у Эли.
Меня бьют по руке. Даже не оборачиваясь, я знаю, что это Ной.
Он наклоняется ко мне.
— Ты чувствуешь это? — спрашивает он. Ной отрастил коричневые дреды и собирает их сзади в густой, неприрученный хвост. Безумные серебристые глаза, очень похожие на глаза Габриэля, смотрят на меня сверху вниз.
— Черт возьми, да, я чувствую это, — отвечаю я и понимаю, что он имеет в виду то же зловещее зло, окутавшее город, которое я заметила ранее.
— Давайте все зайдем внутрь, — говорит Джейк, кивая в сторону красных дверей. — Мы сможем получше познакомиться друг с другом, — говорит он, глядя прямо на меня, — и с тем, что находится снаружи. — Бросив быстрый взгляд на небо, он взбегает по ступенькам. Интересно, о чем он думает. С Джейком никогда не знаешь наверняка.
Мы все с любопытством смотрим друг на друга, затем достаем свои сумки из багажников и направляемся к зданию-Полумесяцу, которое на данный момент станет нашим новым домом. Штаб-квартира ВЦНЯ.
Серебряные лезвия в моей спортивной сумке вместе с совершенно особыми зельями, приготовленными Причером и Эстель, моими бабушкой и дедушкой, заменяющими корневых врачей, ложатся мне на плечи такой же тяжестью, как и тяжесть смерти, которая, как я чувствую, висит в воздухе вокруг.
* * *
Внутри Полумесяца старинно, темно и прохладно, несмотря на потрескивающий в камине огонь. В воздухе пахнет обугленным деревом и затхлой землей. Тусклый желтый свет льется из нескольких потускневших бра, встроенных в каменные стены. Они отбрасывают тусклое свечение на дощатый пол, и я замечаю, что моя тень странно растягивается, когда я двигаюсь. Будто руки и ноги в два раза длиннее, а голова искривлена. Странно.
В фойе пусто. На одной из стен прихожей висит ряд старых железных крючков, не выше уровня бедер. Крючки для верхней одежды, вероятно, для детей, которые когда-то ходили здесь в школу. Я не знаю. В этом есть что-то жутковатое.