Это тот самый человек в плаще с капюшоном, которого я видела в моем сне. Тот, на моих глазах сжег того человека.
Затем двое других поворачиваются к Эли. Они разговаривают на этом чертовом языке, обращаясь непосредственно к Эли, и ведут себя так, будто его вампирское состояние не очень впечатляет. Эли просто смотрит на них, не мигая. Он дрожит, словно его тело наполняется энергией.
«Эли! Приди в себя, черт возьми!» беззвучно кричу я ему, но он по-прежнему игнорирует меня.
Тот, кто держит Йена, поворачивает голову в мою сторону. Вспышки света и тени так быстры, что я не могу как следует разглядеть его черты, но это определенно тот же самый человек из моего сна. Он такой же высокий, как и Эли. Крепкий. Старый.
Я смотрю на него.
«Боль овладевает телом. Нервы сжимаются. Сухожилия напрягаются. Неподвижный. Совершенно неподвижный».
На его лице появляется леденящая душу улыбка, он вытягивает шею и смотрит мне прямо в глаза. Моя сила внушения не действует на Падших. В конце концов, Джейк был неправ.
Кто-то приближается. Я резко оборачиваюсь, мое сердце выпрыгивает из груди, но меня захлестывает облегчение. Ной стоит рядом со мной в тени. Лицо напряжено; ртутные глаза, освещенные мигающими огнями, полны ярости. Они фиксируют внимание на сцене перед нами. Тянется своей рукой к моей, сжимает и опускает.
Затем все происходит одновременно. Так быстро.
Так чертовски быстро.
Поезд приближается к туннелю, но не замедляет ход. Скрежет стали о сталь почти оглушает меня, но этот поезд не тормозит. Он влетает в туннель, направляясь прямо к платформе 11. Затем, посреди этой ослепительной вспышки света и тени, тот, кто держит Йена, также хватает Эли.
Как раз в тот момент, когда поезд приближается.
Как раз в тот момент, когда двое других разговаривают. Один из Падших указывает на рельсы. Эли стоит совершенно неподвижно. Застыв на месте.
Я кричу и бросаюсь вперед, но Ной хватает меня. Отталкивает меня за спину и бросается вперед. Я хватаю его.
«Держись крепче.» Он позволяет.
Падший бросается на Эли, и они оба летят под поезд.
Громкий рев поезда, проносящегося по станции, заглушает мой мучительный крик. Весь воздух покидает мое тело. Я цепенею от шока. У меня болит живот. Крылья все еще неистово бьются над головой, но их шум больше не перекрывает визг поезда. Я пытаюсь пошевелиться, пытаюсь заговорить, но из меня ничего не выходит. Я едва чувствую руки Ноя, обнимающие меня и поддерживающие в вертикальном положении. Мое горло парализовано. Дыхание прилипает к слизистой оболочке легких. Я застываю на месте, прислонившись к стене в тени.
«Эли! Эли, пожалуйста! Ответь мне!»
Затем, внезапно, поезд проезжает мимо, и крылья исчезают, как и непрерывное мелькание света и тени. Все вокруг меня становится тускло-серым. Поезд исчезает в темноте, а я освобождаюсь от удушающего страха, вырываюсь из объятий Ноя и, спотыкаясь, иду к краю платформы.
«Элигий! Пожалуйста!»
Ничего. Я ничего не слышу. Я ничего не вижу. Ни останков их тел, ни… че… го.
Невозможно.
Я осматриваю следы. Мой разум зовет его.
Только тишина. Только тени.
На платформе остались только мы с Ноем. Остальные исчезли. Ной смотрит на меня, целует в лоб и убегает вверх по рельсам. Он движется так быстро, что в следующее мгновение я теряю его из виду.
Я спрыгиваю с платформы 11 на рельсы, бросаюсь бежать, на мгновение забыв, что позади меня, на платформе, стоит… существо. Мне все равно.
Мне, блядь, все равно.
На бегу я мысленно зову Эли, быстро передвигая ноги по рельсам, и, оказавшись за пределами туннеля, следую за ними до самой границы Эдинбурга. Я не знаю, как далеко иду, и сколько времени это у меня занимает. Внезапно, однако, я замедляю шаг, а затем останавливаюсь. Я стою на пустынном пути, а позади меня, далеко позади, возвышается часовая башня вокзала Уэйверли.
Я чувствую холод внутри себя, что-то слишком близко, в моем пространстве, и я резко разворачиваюсь.
Тот, кто держал Йена, стоит там. Не более чем в двух футах от меня.
Он один. Падший. Высокий. Слишком темный, чтобы разглядеть черты его лица. Даже на расстоянии двух футов он давит на меня. Страх покидает меня. На смену ему приходит ярость.
— Скажи мне, где он, — требую я. Он знает, что я говорю об Эли. Не нужно ничего объяснять.
В темноте он склоняет голову набок. Изучает меня. Молчит.