— Любая из вас, — многозначительно говорит Люциан своей паре Джинджер.
Я тут же перевожу взгляд на Габриэля.
Он тут же переводит взгляд на Сидни.
Но он ничего не говорит.
Чушь собачья.
Я уже подумываю о том, чтобы взять все в свои руки и заставить его рассказать ей, что он на самом деле чувствует.
Габриэль переводит взгляд прямо на меня. И замирает. На несколько секунд.
Замечание принято.
Я улыбаюсь.
Как только темнота рассеивается и на смену ей приходит свет, мы выходим из «Ниддри» и направляемся в Полумесяц. В особняке, полном вампиров, оборотней и бессмертных друидов, я единственная, кому нужен полноценный сон.
Впереди еще много работы. Дариус, Габриэль и Сидни просматривают исторические книги, старинные фолианты, передаваемые от одного клана людей к другому, в поисках сражений, которые произошли в соответствии с надписями на первой реликвии. Пока они это делают, я отключаюсь.
Надеюсь, не на ближайшие двадцать четыре часа.
— О, я так рад видеть вас всех в целости и сохранности, — говорит Питер, встречая нас у ворот. Раннее утро, туман окутывает наши лодыжки, а старина Питер одет в свою твидовую кепку, рабочие брюки и шерстяное пальто. У него ярко-красный нос, а глаза светятся неподдельным счастьем. Какой милый старичок.
— Да, мы тоже этому очень рады, — говорю я и улыбаюсь ему.
— Не хочешь ли полный шотландский завтрак, девочка? — спрашивает он меня, затем оглядывает других участников. — Кто-нибудь?
— О, я за, — говорит Джинджер.
— Да, — подхватывают Люциан, Габриэль и Сидни.
— Отлично! Все будет готово как можно скорее! — говорит он и спешит к главному входу.
— Прогуляешься со мной, пока у меня есть V8? — спрашивает Ной, хлопая меня по плечу.
— Райли, можно тебя на пару слов перед сном? — прерывает меня Викториан.
Я улыбаюсь.
— Конечно. Я позову тебя.
Он кивает и направляется внутрь.
Я искоса смотрю на Ноя.
— Ты цепляешься за меня, чтобы позлить Вика?
Ной чуть не задыхается.
— Цепляю? И нет. Превращаю в ад, нет.
Я ухмыляюсь.
— Тогда ладно. Только на секунду. Я устала.
Его ртутные глаза изучают меня гораздо дольше, чем это необходимо.
— С тобой что-то не так, — говорит он. — Раньше ты никогда так много не спала. А как насчет звона в ушах? Тебе уже лучше или нужно показаться врачу?
— Так, наверное, лучше. Все еще есть, но уже не так сильно. Наверное, просто начинается насморк.
— Хорошая попытка, — говорит он.
— Ну, тогда я понятия не имею. Я сама только что об этом подумала. — Я смотрю на него. — Может быть, потому, что я превратилась из слегка эксцентричного, но в то же время полноценного человека, несмотря на то, что могут сказать другие, в человека со способностями. Может быть, это все… настигает меня. — Я качаю головой. — Не знаю. Но, черт возьми, когда я падаю, я выхожу из игры.
— Да, я знаю. — Он открывает передо мной дверь, и я вхожу. Он следует за мной, мы пересекаем фойе, и он отводит меня в сторону, в гостиную, расположенную рядом с главным входом. Лишь слабый свет пробивается сквозь щель в еще не задернутых на день шторах. Его пристальный взгляд находит мой и удерживает его. Его тело близко, и он убирает с моего лица распущенные волосы. — Это опасно, Рай. Слишком опасно для тебя оставаться одной. Никогда.
Я откидываю голову назад и закрываю глаза.
— Ной. Ради бога. — Я поднимаю голову и смотрю на него снизу вверх. — Что такого чертовски важного в моей безопасности? Не то чтобы я не дорожила своей жизнью, но… черт возьми. Все так беспокоятся о моей безопасности. — Я беру его за руку и сжимаю ее. — Никто из нас здесь не застрахован от смерти. Даже бессмертные могут умереть. Под угрозой вся наша безопасность, не только моя.
— Да, но ты здесь единственная, кого я поклялся оберегать, — он переплетает свои пальцы с моими и крепко сжимает их. — И я сдержу свои клятвы, черт возьми.
Подняв руку, Ной проводит подушечкой большого пальца по моей губе.
— Я храню их, Райли По. Ты важна для меня.
Искренность в его необычных глазах видна даже в полумраке раннего утра, в почти затемненной комнате. Эмоции приходят ко мне из ниоткуда, и я вдруг чувствую себя такой уязвимой, такой… слабой. Я скучаю по объятиям, по тому, как меня лелеют. Я знаю, это звучит нелепо, но… я ничего не могу с собой поделать. Я потеряла того, кого любила всем сердцем. И это была чертовски долгая борьба за то, чтобы ожесточить свое сердце.
Взгляд Ноя смягчается.
— У тебя совсем не жестокое сердце, женщина. — Он гладит меня по щеке. — Никогда таким не было.