Отправив ненужные вещи к себе в комнаты и расплатившись с Марком, мы проследовали в парк имени Горького, где в этот день располагалась труппа заезжих артистов со своими аттракционами. Я на какое-то время впал в детство: мы накатались на аттракционах, объелись сладкой ваты и карамельных яблок, а самое главное от души отдохнули. Я человек не особо пьющий, поэтому позитивные эмоции я чаще всего искал в еде. На базарной площади импровизированного городка под мерцанием множества огней огромный мужик мерно крутил над мангалом огромный кусок мяса. Запах. Запах жареной на углях свинины распространялся по всей торгашеской площади. Очередь к мангалу была человек из сорока и все новые люди, ориентируясь на запах, вставали в нее со всех сторон. Мы с Катей решили тоже не тратить время зря и попытаться забрать себе по кусочку. Очередь продвигалась достаточно быстро, и, вот, мы уже перед вожделенным мясом, когда ситуация из прекрасной превращается в отвратительную.
— Подвинься смерд, — прилетает толчок мне в левое плечо.
Слегка опешив… Да что уж греха таить, я просто охренев, разворачиваюсь в сторону обидчика. Только очень недалекий человек, который видит атрибуты мага, а также брошь "Императорской академии баланса" на куртке, может вот так нарываться на неприятности на ровном месте. Перед собой я вижу своего старого знакомого — Коростелева, в окружении трех его дружков аристократов. Вся компашка улыбается дебильными улыбками в мою сторону.
— Ребятки, наверное он глухой. С первого раза не понимает, — продолжил браваду один из дружков белобрысого.
— Коростелев, ты, часом, храбрости не переел? — сдерживаясь ответил я, — правила приличия соблюдай и дружков своих приструни, ты не барин, а я не крепостной.
— А я смотрю, ты зубки отрастил, — ухмыльнулся Белобрысый, — с кем это ты там? Эй, девочка, бросай своего ущерба, и дуй к нам. Мы тебя развлечем.
— Виталик, тебе жить надоело или моча в голову ударила? Я тебя последний раз предупреждаю — отвали, — едва сдерживая себя прорычал я, чувствуя, что сквозь сжатые в кулаки пальцы начинает сочиться тьма.
— Подожди, Вань, — девичья ручка легла на мое левое плечо и из- за моей спины пыхнуло огнем и жаром, — Не соблаговолит ли виконт Коростелев повторить свое предложение мне, графине Екатерине Долматовой?
Рядом со мной встала Катя: развевающиеся локоны волос в огненных всполохах и вспышки сверхновой в глазах. Такое чувство, что богиня гнева спустилась с небес на землю.
— Я жду, Виталий Михайлович, что Вы хотели мне сказать? — продолжила вбивать свои слова Катя.
— Ничего, Екатерина Владимировна, я не говорил ничего, — побелел Коростелев и кивнул подбородком на меня, — я разговаривал с этим отребьем.
— То есть Вы, целеноправлено, оскорбляете студента "Императорской академии баланса" наплевав на ее уложение и устав, а также считаете меня глухой и скорбной умом, правильно? — в голосе Кати явно зазвучал голос стали, — в таком случае я, графиня Долматова, свидетельствую о нанесенном оскорблении и урону чести студенту Петрову и подтверждаю его право на сатисфакцию. Слово.
Огненный всполох взорвался над нашими головами, огласив окрестности протяжным "боммм!". Волосы девушки упали и вернулись в исходную гладкую прическу. Она развернулась спиной к компании Коростелева, глубоко вдохнула и положила другую руку мне на плечо.
— Вот теперь, Вань, ты можешь с ними делать все, что угодно и никто тебя не осудит, — прошептал жаркий голос мне в ухо, — мой совет, не сдерживайся и размажь их. Они, хоть и аристократы, но слабосилки.
— Спасибо, — шепнул в ответ я, — с меня очень причитается.
— Я запомню, — прошелестело в ответ, и девушка ушла мне за спину.