- Где мой сын? – подскочив к Ласару, выпалил Гастон.
- На конюшне, - опешил тот. Но быстро придя в себя, нахмурился и зычно гаркнул, - А ты что здесь делаешь, рвань? Тебя высекут за дерзость!
Но Гастон уже не слышал его. Со всех ног он бежал на конюшню. Кристоф обнаружился в самом углу. Он лежал на небольшой подстилке из соломы, свернувшись калачиком.
- Вставай! Вставай, сынок! – тряся за плечо спящего сына, радостно кричал Гастон, - Мы идем домой!
Весь остаток осени и начало зимы Гастон прибывал в приподнятом настроении. Подработку забросил, об экономии и слышать не хотел. И только повторял всем:
- Вот увидите! В новом году мы все будем счастливы!
Такие перемены с мужем пугали Астрид. Еще этот, неведомо откуда взявшийся, шрам. Гастон часто смотрел на свою правую ладонь, поглаживал этот шрам и загадочно улыбался.
Наконец, настало преддверье нового года. С самого утра Гастон не находил себе места. Он ходил из угла в угол, путаясь у всех под ногами, и бубнил себе под нос: «Скоро… Скоро…».
После скромного праздничного застолья семья разошлась по своим закуткам и, дом погрузился в тишину.
Гастон проснулся среди ночи от непонятного предчувствия. Правая ладонь горела огнем. Он прислушался. Из пристройки Оберта раздавались непонятные звуки и стоны. Гастон насторожился и позвал жену. Но Астрид лежала будто мертвая, хоть грудь ее вздымалась.
Гастон соскочил с кровати и, в чем был, ринулся на половину старшего сына. Но уже у двери остановился. Сердце почувствовало недоброе и, он, на всякий случай, заглянул за перегородку Кристофа. То, что он увидел, повергло Гастона в шок. Поперек кровати вместо сына лежал скелет! Не веря своим глазам, Гастон на негнущихся ногах и с трясущимися руками подошел ближе. Ошибки не было. На кровати лежал скелет. «Чья это злая шутка?» - в панике подумал Гастон и позвал Кристофа. В ответ тишина. Гастон ринулся к Габи и взвыл от увиденного. На подушке в сером чепце, вместо милой головки дочери, был череп с пустыми глазницами и застывшем в немом крике оскале.
Не помня себя от горя и страха, Гастон помчался к Оберту. Ворвавшись в пристройку, он чуть не упал, сходу налетев на валявшийся у порога скелет старшего сына. Воя, как дикий зверь, Гастон вертел головой, ища глазами Марлу и внука. И он увидел ее. Марла стояла посреди комнаты, как статуя, с расширенными от ужаса глазами и открытым в немом крике ртом. Напротив нее стоял… Странник. И, кажется, внимательно смотрел на нее. А Марла с каждой секундой сохла на глазах, превращаясь из молодой женщины в древнюю старуху и, под конец, в иссушенный скелет. Он пил из нее жизнь! Когда Странник закончил, скелет Марлы грудой костей рухнул на пол.
- Что ты наделал?! – в ужасе кричал Гастон.
Темный Странник развернулся к Гастону и спокойно сказал:
- Взял свою плату по сделке.
- Но я просил другого!
- А чего ты просил? – нахмурился странник, - Какое желание ты загадал в тот раз?
- Я хотел счастья и достатка для своей семьи!
- Какое желание ты загадал? – не сдавался Странник.
- Я хотел, чтобы моя семья… - бормотал неуверенно Гастон.
- Семья? Не ври мне! – уже явно разозлился Странник, - Какое желание ты загадал?!
- Богатства! – не выдержав, закричал в ответ Гастон, - Я загадал богатства!!!
- Верно, - уже ровным голосом продолжил Странник, - Когда ты закрыл глаза и стал представлять, то в твоих мечтах я не увидел никого из твоей семьи. Там было только золото и драгоценности. В своих сокровенных мечтах ты не о семье думал, а только лишь о себе.
- Но зачем ты убил мою семью?
- Условия договора помнишь? Ты должен отдать мне всё то, что нажил за эти годы. А что ты нажил, Гастон, кроме своей семьи? Ничего. Вот я и забрал всё нажитое тобой. Твою семью. Но, заметь, - ухмыльнулся Странник, - Я сделал тебе одолжение и оставил твою жену. Надо же тебе разделить с кем-то радость от исполнения самого сокровенного желания.
Потом, раскинув в стороны руки, весело воскликнул:
- С Новым годом, Гастон! Иди же скорей во двор. Там тебя ждут подарки! За каждого один бочонок.
Затем его лицо вновь стало серьезным и, Странник быстрым шагом направился к выходу. Уже на самом пороге он вдруг развернулся и, пристально посмотрев в глаза убитого горем Гастона, сказал: