— Если ты вывесишь это во вселенную, все итальянские мужчины в этом крошечном городке выстроятся в очередь у твоей двери.
Эвелин шевелит бровями, решив проигнорировать мой сухой юмор.
— Остановись, — я игриво отталкиваю ее.
Эвелин просто смеется и отступает. — Вот. Ты идеальна.
Я смотрю на девушку в зеркале. Девушка, смотрящая в ответ, — это я… но не я. Это странное чувство, как будто смотришь в зеркало карнавального веселья.
Эвелин заканчивает перепаковывать чемодан, и нам слишком рано прощаться.
— У тебя есть билет и паспорт? — спрашивает она.
Я держу длинный прямоугольный лист бумаги и паспорт. — Да.
Не задумываясь, мы оба одновременно протягиваем руки и крепко обнимаем друг друга, наслаждаясь моментом, потому что пройдет довольно много времени, прежде чем мы снова увидимся лично.
— Не забудь позвонить мне, как только приземлишься, ладно? — командует Эвелин.
— Конечно. Как только смогу.
— Будь в безопасности, слышишь? Если что-то покажется странным или подозрительным, ты убирайся оттуда к черту, и мы встретимся в Милане, как и договаривались.
— Я так и сделаю. Тебе тоже нужно быть в безопасности.
Мой отец не позволит мне просто исчезнуть. Все, кого я знаю, будут наказаны, и если папа убедит дядю помочь мне в поисках, Эвелин будет первым человеком, к которому он обратится.
Эвелин фыркает. — Немного преследования для меня не в новинку. Это со статусом.
Я хихикаю. Это правда, но все же. — Пообещай мне, пожалуйста.
— Хорошо, хорошо. Я обещаю.
Эвелин первой выйдет из уборной и напишет, когда все будет чисто. Вокруг меня наступает тишина, и я начинаю беспокоиться, уставившись в свой телефон, пока жду. Я беспокоюсь, что что-то пошло не так. Что люди папы в любую секунду ворвутся в уборную. Наконец, на экране появляется небольшое уведомление, и внезапно наступает облегчение.
Эвелин: Все ясно. Люблю тебя!
Я отправляю в ответ эмодзи в виде сердца, прежде чем убрать телефон в карман кардигана.
Взглянув на свой животик, я шепчу: — Пошли, желейный боб.
С глубоким вздохом я берусь за ручку чемодана, открываю дверь и захожу в аэропорт. Больше не Розалин О'Лири, а Роуз Беннетт.
Роуз
Октябрь
Италия — прекрасная страна.
Однажды я присоединилась к Эвелин на летних каникулах в этой стране, когда нам было шестнадцать. Я была сразу очарована ее милями холмов, белыми песчаными пляжами, чистой голубой водой и прекрасной архитектурой. Культура была глубоко пропитана искусством, семьей, музыкой и едой и напомнила мне Майами моего детства. Если я собиралась быть где-то, я рада, что это Италия.
Одноэтажный дом, который Эвелин заказала для меня, — это милый, скромный дом с удобной открытой планировкой. Окна от пола до потолка идут по всей длине задней части дома, обеспечивая потрясающий вид на сады и Адриатическое море вдалеке. Сюрпризом Эвелин стали прекрасные детские со всем, что мне когда-либо понадобится, и даже больше для моего ребенка.
Когда я впервые приехала, одним из моих главных приоритетов было организовать уход с акушером-гинекологом. Когда я впервые увидела своего ребенка и услышала его сердцебиение, я несколько дней плакала. Наблюдать, как крошечный комочек превращается в ребенка с пальцами рук и ног, маленьким носиком и большой личностью, было сюрреалистично.
Быть матерью-одиночкой никогда не было так обременительно, как в тот день, когда родился мой сын. В тот день я принимала все решения одна, не имея ни малейшего представления о том, были ли они правильными. Я хочу быть хорошей матерью. Надеюсь, я буду. Потому что у моего сына уже не будет отца, но у него будет я, и я осыплю его вдвое большим количеством любви и ласки, чтобы компенсировать это.
Как будто он знает, что я думаю о нем, я слышу, как мой сын издает свои обычные беспокойные утренние звуки из радионяни у кровати. Конечно, когда я поворачиваю голову, он машет своими маленькими ручками и пинает ножками в своей кроватке на маленьком экране. Я встаю и одеваюсь, пока он ведет себя относительно тихо, прежде чем пойти в детскую.
— Доброе утро, Лиам.
Ему было чуть больше месяца, но он начал замечать и сосредотачиваться на вещах больше, и когда он увидел меня, он загорелся. Я подхватила его на руки, наслаждаясь ощущением его твердого, теплого тела в своих объятиях, глубоко вдыхая его особый детский запах.
До того, как он появился, одиночество было глубоким и подавляющим. Я так скучала по Грейс и Эвелин. Связаться с моей сестрой было невозможно, и я слышала Эвелин только раз в месяц. Находясь под присмотром моего отца и дяди, она должна была вести себя как обеспокоенная лучшая подруга, которая ничего не знает. Это было тяжело для нас обоих, но эти телефонные звонки были моей единственной связью с жизнью, которую я оставила позади.