Он толкает меня лицом вниз на сиденье и кладет руку мне на спину, чтобы удержать меня там. Я пытаюсь кричать, но не могу дышать, не могу пошевелиться. Он окружает меня, душит, давит, оставляя меня парализованной и неспособной сопротивляться. Я никогда не чувствовала себя такой слабой, такой бессильной, такой беспомощной. Он собирается взять то, что хочет, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить его. Слезы наполняют мои глаза, рыдание застревает в горле, а мужчина просто смеется. Он питается моей болью и моим страхом. Мое отчаяние заводит его, и доказательством этого является прикосновение к моей заднице.
— Роуз!
Далекий голос кричит мое имя, и мой обидчик злится еще сильнее от этого звука. Его пальцы грубо стягивают мои трусики вниз, и его рука там, его пальцы…
— Моя маленькая роза. Проснись… пожалуйста.
Я открываю глаза и моргаю. Я больше не в машине, запертая и беззащитная. Мои глаза сосредоточены на лице, которое я думала, что больше никогда не увижу. Когда я встречаю пару знакомых ярких карих глаз, меня охватывает поток эмоций, которые смешиваются друг с другом, пока внутри меня не остается ничего, кроме вихря. Этот человек так долго жил в моих снах, что видеть его сейчас кажется почти сюрреалистичным. Это как тот туманный момент, когда ты просыпаешься и не можешь понять, спишь ли ты еще, когда реальность и фантазия накладываются друг на друга.
— Майкл, — во рту невероятно сухо; как будто мой язык прилип к нёбу, из-за чего мой голос ломается. Я облизываю губы и пытаюсь сглотнуть, но это только ухудшает ситуацию. Внезапное першение в горле вызывает неконтролируемый кашель.
— Вот, выпей это. Это поможет, — Майкл протягивает стакан. — Это просто вода, обещаю.
Мое затекшее плечо немного протестует, когда я тянусь к стакану, но оно не кажется сломанным от того, что меня с силой заталкивали в разные машины… дважды. Я делаю маленькие глотки из соломинки, и прохладная вода успокаивает мое горло. Майкл смотрит на меня с беспокойством, и я смотрю в ответ. — Это был не сон. Ты действительно здесь, — мой голос все еще хриплый, но немного лучше.
— Я здесь, — Майкл берет у меня стакан и затем тянется к моей руке. Я позволяю ему взять ее. Его прикосновение знакомо и успокаивающе, когда он потирает маленькие, успокаивающие круги по моим костяшкам пальцев. — Как ты себя чувствуешь?
Мой взгляд скользит вниз к белой повязке, выступающей на моей коже. К верхней части моей руки прикреплена капельница, и я прослеживаю прозрачную пластиковую линию к пакету с жидкостями, висящему на крючке на перилах балдахина кровати выше.
— Что случилось?
— Ты не помнишь?
Воспоминания заполняют мой разум, и кошмар возвращается во всей красе. Я с трудом сглатываю и поднимаю руку, чтобы провести по своему нежному лицу вниз к больной шее, когда я снова переживаю ужасающие моменты в машине. — Он ударил меня и… душил меня и… — дрожащие рыдания пробираются сквозь меня. — Он собирался… изнасиловать меня. Я пыталась сопротивляться, клянусь, я пыталась… но он был… он был таким сильным, и я не могла его остановить.
Майкл нежно сжимает мою руку, и я цепляюсь за утешение, которое предлагает его прикосновение. — Ты в безопасности, и тебе больше никогда не придется беспокоиться об этом человеке.
— Ты был там. Ты спас меня, — это не вопрос, потому что воспоминания ясны в моем сознании. Толстый ублюдок рухнул на пол. Майкл стоит в открытой дверце машины… с пистолетом в руке. А потом… ничего. Я, должно быть, потеряла сознание. — Он мертв? — в глубине души я уже знаю ответ. Правда витает в воздухе между нами, но я должна услышать ее вслух. Мне нужно знать, что он ушел и больше никогда не причинит вреда ни мне, ни кому-либо другому.
— Да.
Я рада это слышать, но… — Как?
Майкл приподнимает одну бровь, глядя на меня с озадаченным выражением. — Ты действительно хочешь знать подробности?
Не совсем. Нет. Но я должна узнать еще кое-что.
— Ты убил его?
— Нет.
— Тогда как он умер?
— Он не выжил в аварии.
Что-то в его коротких ответах звучит очень политизированно и окольно. Мои глаза критически окидывают взглядом каждую причудливую и дорогую деталь комнаты. С кровати с балдахином я отдыхаю на окнах от пола до потолка и французских дверях, ведущих на большую террасу с потрясающим видом на центр города Майами. Все это кричит о деньгах. Больших деньгах. И этот раздражающий тихий голосок в глубине моего сознания начинает размахивать всеми красными флагами в чертовой книге. Я оглядываюсь на человека, который спас меня, отца моего сына, и внезапно боюсь, что, возможно, поменял один кошмар на другой.