— Ты все еще ее любишь?
Ужас наполняет его лицо, и я знаю ответ еще до того, как он произнесет хоть слово. — Нет. Не люблю. Никогда не любил. Наш брак не был основан на любви. Это было деловое соглашение. Что-то, что принесло пользу нам обоим. Вот и все. Я никогда не чувствовал к ней того, что почувствовал в первый момент, когда увидел тебя. Больше никого нет.
Ошеломленная, я наклоняюсь для быстрого поцелуя, но, как обычно у нас, это превращается во что-то большее. Майкл зарывается рукой в мои волосы, чтобы наклонить мою голову так, как ему нравится, чтобы углубить поцелуй. Майкл тянет меня к себе на колени, чтобы я села на его бедра, не прерывая поцелуя. Он обнимает меня и притягивает ближе, его член упирается мне в киску, и я качаюсь на нем, мы оба стонем от соприкосновения.
Майкл отстраняется, его улыбка мгновенно и хищно появляется, когда он видит, как сильно его поцелуй влияет на меня. Его глаза удерживают мои, и, как пчела, летящая на мед, я переношусь в ту ночь много месяцев назад, когда я встретилась глазами с великолепным мужчиной, который шептал мне на ухо сладкие соблазны и показывал мне рай с каждым прикосновением.
— Я хочу раздеть тебя догола, уложить на эту кровать и пировать твоим телом, пока всем не станет ясно, кому ты принадлежишь, — его шепот жарит у меня на ухе, и я содрогаюсь от жара. — Кому принадлежу я.
— Так сделай это, — подбадриваю я его, полностью потерявшись в моменте.
Он покусывает поцелуями мою шею, лаская затем измученную плоть своим теплым языком, который заставляет меня дрожать в его объятиях от этого ощущения.
— Ты на вкус даже лучше, чем я помню, — говорит он, находя мягкое место за моим ухом и целуя это место.
— Еще, Майкл. Пожалуйста. Мне нужно еще, — умоляю я, впиваясь пальцами в его спину. Мои куски ногтей заставляют его нажимать еще сильнее, пока я не понимаю, что завтра утром у меня за ухом останется отметина. — Ты же обещал, что мы вернемся к этому, когда вернешься.
Майкл поднимает лицо и изучает мое выражение. Мы уже дважды дразнили эту линию, и я надеюсь, что третий раз будет самым лучшим, но я вижу вопрос в его глазах. Беспокойство. Беспокойство, что я могу пожалеть, что зашла дальше поцелуя, как пара возбужденных подростков, которые умеют только заниматься сексом.
— О чем ты просишь, Роуз? Мне нужно услышать, как ты это говоришь.
— Прикоснись ко мне, Майкл. Мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне и напомнил мне, как это может быть хорошо. Пожалуйста, — потому что, хотя я знаю, что мужчина мертв, и это Майкл держит меня, этот ублюдок все еще остается. Я хочу… нет, мне нужно, чтобы Майкл стер каждый дюйм этого мужчины с моей кожи и моей души.
Я качаюсь на его стальном стержне и наслаждаюсь шипением, которое вырывается из его рта. Он наклоняется и кусает место, где соединяются моя шея и ключица. Я кричу, и он пользуется этим, захватывая мои губы и проглатывая последний кусочек воздуха из моих легких. Он засовывает свой язык внутрь, и мой встречается с его с той же страстью.
— Ложись, Роуз, — приказывает он.
Я делаю, как он говорит, и улыбаюсь ему, когда он заключает меня в клетку. Его глаза насторожены, как будто он все еще не уверен. Я тянусь и обхватываю его лицо. — Я хочу этого. Я говорю тебе, что это нормально.
— Если в какой-то момент это будет слишком, ты скажи мне.
Мне не понадобится стоп-слово, потому что я не собираюсь останавливаться. Когда я киваю, он моргает, и все опасения смываются. Майкл быстро справляется с моими спортивными штанами, его глаза темнеют, когда он вспоминает, что на мне нет нижнего белья.
— Охренеть, Роуз. Ты великолепна. Мне хочется сказать Габриэлле, чтобы она отвалила от покупки тебе одежды. Ты должна быть голой в моей постели, в моем доме весь день, каждый день.
Нереально, но, черт возьми, он рисует прекрасную картину, которой я хочу сказать «да».
Тепло его дыхания на моей голой киске зажигает все мои нервные окончания. Я так долго жаждала его прикосновений, так долго мечтала об этом, но сейчас он между моих ног лучше, чем я помнила или представляла. Он проводит языком по всей длине моей киски, прежде чем его губы накрывают чувствительный пучок нервов, как присоска. Я стону, выгибаясь на кровати, когда он скользит одним пальцем, затем двумя внутрь меня.
— Трахни меня, — рычит он приглушенным голосом. — Я скучал по этому. Скучал по тебе. Скучал по этой волшебной киске, которая все еще такая узкая после родов. Она идеальна. Ты идеальна.