— Где она?
Я замираю, когда голос моего отца дрейфует по коридору. Дюжина вопросов проносится в моей голове, каждый из которых такой же ужасающий, как и человек, ответственный за их возникновение. Как, черт возьми, он меня нашел? Как он попал в пентхаус? А как насчет Габриэллы и Энцо? Был выстрел. Они в порядке?
— Кто? — спрашивает Энцо. Он звучит немного слишком небрежно и нахально, но живой.
— Не прикидывайся дураком со мной, мальчик, — огрызается мой отец, его гнев прорывается сквозь его тон. — Моя никчемная дочь.
— О, она? Ее здесь нет.
— Она с Майклом, — голос Габриэллы словно сталь и посылает мне облегчение, зная, что с ней тоже все в порядке.
— Видишь, теперь я знаю, что ты лжешь. Я точно знаю, что она здесь, — кипит папа. — Еще один шанс.
— Ты совершил большую ошибку, — предупреждает Габриэлла моего отца с огнем, которым, как известно, ДиАнджело подпитывают ее угрозу. — Мой отец…
— Твой отец умрет к концу ночи или под таким строгим контролем пожалеет, что он умер. Теперь ответь на чертов вопрос. Где Розалин?
Они оба молчат, и мой живот сжимается, потому что мой отец просто достаточно безумен, чтобы сделать что-то жестокое. Грохот второго выстрела пронзает воздух, и я подпрыгиваю в тот же момент, когда Габриэлла кричит.
Я оглядываюсь на Лиама, отдыхающего в своей кроватке. Он немного капризничает, но соска во рту заставляет его молчать. Пока. Мои ноги двигаются, прежде чем я успеваю пересмотреть свое решение. Я не могу позволить Габриэлле и Энцо платить за мои секреты, и я сделаю все, чтобы Лиам был в безопасности.
— Скажи мне! — кричит папа. — Или следующий пронзит его чертову голову.
— Стой! — кричу я, входя в главную гостиную. Вид передо мной разрывает меня на части. Габриэлла держит на руках безвольное и истекающее кровью тело Энцо. Она смотрит на меня в паническом горе, и я бросаюсь к ней. Кровь Энцо пропитывает мои штаны, когда я встаю на колени рядом с ними, но мне все равно. Я кладу два пальца на шею Энцо, ища пульс. Он слабый, но он есть и ровный.
— Ну, ну, ну, — протягивает папа. — Вот она.
Майкл
Я врываюсь в двери больницы и кричу: — Габриэлла!
— Майкл?
Мои глаза тут же останавливаются на моей младшей сестре, свернувшейся на сиденье в углу. Поднявшись на ноги, она бежит ко мне и врезается мне в грудь. Я крепко прижимаю ее к себе, пока она истерично плачет, ее маленькое тело содрогается от рыданий. Через мгновение я нежно хватаю ее за плечи и отталкиваю назад, чтобы лучше ее разглядеть. Засохшая кровь покрывает переднюю часть ее одежды и запеклась на ее руках и ладонях. Я ненавижу осознавать, что кровь принадлежит моему лучшему другу, но я также рад, что моя сестра не пострадала.
Папа появляется рядом со мной, и когда Габриэлла видит его, она отпускает меня и падает в его объятия, ища утешения, которое может дать только отец. Мое сердце болезненно сжимается от этого зрелища. Возможно, я знаю, что я отец всего неделю, но время не сделало правду менее реальной. И видеть Габриэллу с папой — это жесткое напоминание об этом.
— Она сказала что-нибудь еще? — обращается папа ко мне, и я качаю головой. Мы знаем только, что Энцо был ранен, когда этот ублюдок Патрик О'Лири ворвался в мой дом, и что он забрал Роуз и нашего сына с собой, когда ушел.
— Я могу помочь дополнить детали.
Я поворачиваюсь на голос и встречаюсь глазами со знакомой парой ледяных голубых глаз. — Какого черта ты здесь делаешь, Дмитрий?
Стоический русский жестом указывает на плачущую фигуру Габриэллы. — Я привез твою сестру и друга в больницу.
Меня охватывает замешательство. — Что? Зачем?
— Потому что она меня попросила.
Мой взгляд метнулся между сестрой и бледным темноволосым русским, который смотрел на нее так, словно они были немного больше, чем просто знакомые. Воспоминание об их встрече на свадьбе Грейс О'Лири вспыхнуло у меня в голове. Тут же я вспыхиваю, и я бросаюсь вперед, хватая человека, который скоро умрет, за лацканы его пиджака. Одним быстрым движением я сильно толкаю его к сурово-белой стене больницы. Суматоха привлекает внимание обитателей отделения неотложной помощи. У меня есть, может быть, пара минут, прежде чем появится жалкое подобие охранников. — Что, черт возьми, происходит между тобой и моей сестрой?
Я чувствую, как напряжение нарастает в его теле, оно сжимается, как игрушка, готовая взорваться, но вместо того, чтобы вырваться, он направляет на меня свой жуткий ярко-голубой взгляд и говорит раздражающе спокойным голосом: