Не поймите меня неправильно. Я благодарна, что он это сделал, но Коннор… он, был правой рукой отца. Убить его было актом предательства, предательством худшего рода.
Наш дядя Джеймс имел полное право призвать к смерти Коннора, но… он этого не сделал. Вместо этого Коннор получил поддержку нашего дяди в качестве следующего босса ирландской мафии Майами. Похоже, смерть мамы и Эйдена сломала папу больше, чем мы думали, и он еще больше скатился в состояние безумия, которое ослепило его от защиты и надлежащего управления бизнесом. Коннор это видел, мужчины это видели, даже его брат видел это из-за океана. Коннору не составило большого труда взять управление в свои руки. Мужчины уже уважали его, так что это был легкий переход.
Когда я вчера говорила с дядей, он щедро извинялся за действия моего отца. Он рассказал мне обо всем, что он сделал, чтобы защитить меня от ядовитого влияния моего отца, когда я росла. Как только он поговорил с Эви, он узнал, что папа солгал ему о моем исчезновении и что я не была в каком-то длительном отпуске, как ему сказали.
Я всегда знала, что папа и его брат не были близки. Что он согласился принять меня после смерти мамы из уважения к ней, но не к своему брату. Излишне говорить, что до стрельбы между братьями не было никакой любви. Каплей, которая сломала спину верблюда, стал рассказ Коннора о том, что произошло в церкви. Если бы папа выжил в ту ночь, я сомневаюсь, что он прожил бы долго.
Мы с Коннором долго говорили, прежде чем он ушел. Оказалось, это он отправил Майклу анонимное письмо с указанием спасти меня. Когда он услышал от мужчин слух, что Майкл сходит с ума по загадочной женщине, которую встретил в январе, женщине, которую с тех пор не мог найти, он вспомнил, как подобрал меня у Sinners, и все сложил вместе. Теперь я понимаю, почему у него были связаны руки в ту ночь в Италии. Он не мог спасти меня в тот момент, не подвергая опасности себя, меня и Грейс. Поэтому он поступил лучше всех и отправил Майклу анонимное письмо о месте проведения аукциона.
Я обязана Коннору больше, чем могу себе представить, и за это я простила его за его участие в Италии. Но, несмотря на это, Коннор все равно спросил, как он может загладить свою вину передо мной, и я просто сказала, чтобы он любил мою сестру всем, что у него есть, до конца их жизни.
Говоря о прощении, я попыталась извиниться перед Грейс, но она отказалась слушать ни единого слова. Она призналась, что сначала ей было больно, но потом она рассказала, как тайно связалась с Эви через несколько месяцев после моего исчезновения. Моя лучшая подруга никогда не говорила мне, что Грейс это сделала, и поверьте мне, я устроила Эви нагоняй, когда наконец-то получила возможность поговорить с ней. Но она помогла моей сестре успокоиться, поэтому я не могла долго злиться на нее.
И говоря об Эви, услышав, что случилось, она тоже не ушла. Некий реинкарнированный бог викингов ростом шесть футов четыре дюйма влюбился в мою горячую британскую подругу, и, судя по тому, что я видела, Эви чувствует то же самое, но она не признается в этом. Не в ближайшее время. Ей нравится, когда за ней гонятся, и Энцо более чем счастлив услужить, даже если это означает делать это в инвалидном кресле, пока он восстанавливается от ран.
Телефон Грейс снова зазвонил, и на этот раз ее лицо стало красным, как помидор. Не нужно быть гением, чтобы понять, что эта молодожены все еще наслаждаются фазой медового месяца.
Ревность поднимает свою уродливую зеленую голову, и я делаю все возможное, чтобы затолкать жадную стерву обратно, потому что она нежелательна и ненужна. Конечно, я рада за свою сестру, но… я скучаю по Майклу.
Я скучаю по его голосу. Я скучаю по тому, как он прижимает меня к себе, жаждая этой физической связи. Будь то теплое прикосновение к моему колену или нежная рука, ласкающая мои волосы. Я скучаю по успокаивающему аромату сандалового дерева и теплу, которые раньше окружали его, вместо этого стерильного больничного запаха, который теперь остается на нем. Я скучаю по интенсивности его глаз, как два пылающих солнца, зажигающих мое сердце пылающей страстью.
Он уже должен был проснуться, и я устала выслушивать десятки причин, по которым он не спит.
Дверь открывается, и входят медсестры Майкла, катя его кровать за собой. Мой взгляд тут же устремляется на его распростертую фигуру, и моя надежда еще больше рушится, когда я нахожу его все еще лежащим без сознания в постели.
Габриэлла приходит, когда они подключают Майкла к десяткам его машин. Она печатает на своем телефоне, улыбаясь, входя в комнату. Я слышу знакомый свистящий звук отправляемого сообщения, прежде чем она видит нас. Она выглядит почти смущенной, как будто ее поймали с поличным.