Она прочищает горло и спрашивает: — Привет. Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, чем вчера, — это правда.
С помощью Грейс я поднимаюсь на ноги и устраиваюсь рядом с Майклом. Я убираю пряди волос с его лба, прежде чем поцеловать это место, наслаждаясь теплом жизни на его коже. Я беру его большую руку в свои и спрашиваю врача: — Есть новости?
— Результаты лучше, чем в прошлый раз. Больше мозговой активности. Отек почти спал, и…
— Значит, особых изменений нет? — я вмешиваюсь с тяжелым вздохом.
Габриэлла хмурится на меня. — Это не то, что он сказал.
— Я умею читать между строк.
— Ну, тогда тебе нужно слушать, а не читать, — бросает Габриэлла в ответ, прищурившись, чтобы соответствовать своему хмурому лицу. Позади меня Грейс хихикает, и я сдерживаюсь, чтобы не бросить на нее взгляд через плечо. Габриэлла и Грейс знают друг друга по семейным торжествам, но никогда не были так близки. До сих пор, кажется. Этим двум гарпиям нравится объединяться, чтобы мучить меня. — Иногда обезболивающие могут действовать как подавляющие. Мы уменьшили их вместе с другими, удерживающими его под действием. Как только препараты выйдут из его организма, мы узнаем больше.
— Спасибо, доктор, — говорит Грейс, когда его команда оставляет нас наедине в комнате со спящим Майклом.
Я опускаю взгляд на наши руки и нежно сжимаю его, желая, чтобы он сжал их в ответ, но он этого не делает. Меня охватывает волна вины. Я позволяю своей злости, горечи и боли овладеть мной… снова. — Прости, Габриэлла. Я не хотела быть грубой. Я знаю, что ты просто пытаешься помочь.
— Все в порядке. Стресс влияет на всех нас. Если бы мой глупый старший брат просто проснулся, это принесло бы нам всем огромную пользу, — она осторожно подталкивает его ногу в носке, торчащую из-под одеяла.
— Он сделает это, — я сглатываю тяжелый комок сомнения в горле и говорю это снова, чтобы, возможно, поверить в это самой. — Он сделает это.
Роуз
На следующее утро я только что закончила кормить Лиама, устроившись в кресле рядом с койкой Майкла, когда вошли Данте и Элис ДиАнджело, а за ними и Рафаэль.
— Доброе утро, — я слегка улыбнулась им. Я все еще не уверена, как себя вести с ними всеми, но мы продвигаемся вперед. То, что Рафаэль вытащил моего сына из той церкви, значительно помогло. За что я всегда буду вечно благодарна.
Элис подходит, неся карамельный латте и коричневый бумажный пакет из моей любимой пекарни. Она предлагает их мне, а взамен я передаю ей Лиама. Как только он устроился у нее на руках на диване, я вгрызаюсь в кекс и отпиваю сладкий теплый напиток, борясь с искушением выпить все.
— Как он? Есть изменения? — спрашивает Данте, стоя с другой стороны кровати Майкла.
Глава семьи ДиАнджело — сложный человек, но я вижу в нем так много от Майкла, и для такого сильного человека он настоящий золотистый ретривер, когда дело касается Элис.
— Его врач также отучил его от обезболивающих вчера вечером. Он сказал, что они иногда могут действовать как подавляющее средство.
Данте кивает. Он садится рядом с женой и нежно обхватывает затылок Лиама, прикрытый шляпой. Он смотрит на ребенка со странным взглядом.
— Что? — спрашиваю я.
Вздохнув, Данте откидывается на спинку дивана. Он встречается со мной взглядом на мгновение, прежде чем внезапно садится и наклоняется вперед, опираясь локтями на колени. Он чем-то взволнован.
— Я должен извиниться перед тобой, Розалин.
— Роуз. Пожалуйста.
— Правильно. Конечно. Я должен извиниться, Роуз.
— Тебе не за что извиняться, — я серьезно. Он не сделал ничего плохого, насколько я помню. — Это я должна извиняться.
Данте тихонько усмехается. — За что? За то, что сделала моего сына самым счастливым из всех, кем он когда-либо был, и привела этого милого ангела в нашу семью?
— Полагаю, это и огромная головная боль, которую принесла моя личность. Мы чуть не потеряли Майкла… — я опускаю голову и голос. — Мы все еще можем это сделать.
— Никаких разговоров сейчас, — прерывает его Элис. — Майкл сильный, и он проснется, потому что у него есть ради чего жить. У него впереди целое будущее.
Данте целует жену в голову. — Ты права, дорогая, — он оглядывается на меня, и я встречаю его жутко знакомый золотистый взгляд. — Мне жаль, что я подвел тебя, когда ты была ребенком. Я твой крестный отец. Твоя мать была близким другом, когда ты росла. Она доверяла мне заботиться о тебе, несмотря ни на что, и я тоже подвел ее. Сожаление, которое я унесу с собой в могилу.