Янис знал, что сама-то она в клуб точно сходит. Любит потанцевать-повеселиться красавица-невеста. С одной стороны, это хорошо – кому нужна унылая жена? С другой…
Средний Выру осознавал, что в девушках разбирается так себе. Вроде и опыт жизненный есть – два сезона на торфоразработках под Тарту работал, там и работа мужская, и заработок выходил по восемь-десять крон в день. Еще у кузнеца в учениках побывал – три кроны, зато опыт ценный и настоящая городская жизнь. Да, отец в ненужное место не станет сына пристраивать. Но понять девчонок и женщин та работа у горна и тисков не особо помогла. Курад их знает, что на уме у красавиц, вечно обсмеять да пошутить норовят.
Сам Янис у девушек вроде бы симпатию вызывал. Не блестящим остроумием и несравненным внешним видом, разумеется. Вообще не киноактер: нос большой, хрящеватый, волосы, как ни причесывай, немедля норовят дыбом встать. Рост приличный, повыше среднего, но мускулатура этакая… жилисто-неочевидная. Зато руки, в смысле ладони, крупные, заметные. Но рабочие руки это по нынешним временам – достоинство, так ведь, а? Поскольку государство считается рабоче-крестьянским.
В политику Янис предпочитал не вмешиваться. Отец тому учил, да и вообще - где та политика, а где вечно занятые монтеры-электрики… Фаза и ноль при любой власти фазой и нулем останутся, главное их самому не путать.
Стоило остановиться, умолк треск двигателя, как ушла пыль, и почувствовался ветер с близкого моря – до берега еще порядком, но чуется прохладное Балтийское море. Простор, который не забывается, если хоть раз его увидеть довелось.
— Колбасу на обратную дорогу оставим. У дяди Андреса ужином накормят, – кратко напомнил отец.
Янис кивнул.
Жевали подсохший хлеб, доели яйца, смотрели на шоссе. Пронеслась новенькая «эмка», пропылил автобус, за ним прокатила военная цистерна-заправщик, обдала обочину вонью жирной солярки, зафыркали недовольные лошади медлительной крестьянской повозки.
— Бренчит, – отметил недостатки заправщика скрупулезный Выру-старший.
— Зато емкая, – отозвался Янис.
Монтеры любили неспешно обсудить достоинства и возможности интересной прогрессивной техники, благо появлялось ее на дорогах все больше. Когда менялась власть на Советскую, прямо по большаку мимо деревни Луру[5] прошли шесть танков Красной армии: здоровенные, с пушками, земля аж вздрагивала. И броневик с ними был, тоже огромный, с башней, считай, тоже танк. На обитателей Луру такая невиданная военная мощь произвела большое впечатление. А потом Янис в Таллинне видел линкор. По правде говоря, линкор был довольно далеко – на рейде, но это… сила, да.
Янис Выру по праву считался взрослым и образованным рабочим человеком, почти женатым. Но ничего не мог с собой поделать – упорно мечталось о море. Чтоб не просто на рыбацком карбасе на простор выйти, а на настоящем корабле. В Стокгольм или Финляндию приплыть, (хотя туда вряд ли – война же едва кончилась). Ну, тогда бы в Ленинград. Просто почувствовать, как оно – по-морскому. Об Амстердаме, Гавре и далеком Лиссабоне не особо грезилось – стыдно уже, не ребенок. А ведь мог пойти в судовые механики, не глупей иных хватких парней.
Понималось, что судьбу уже точно не повернешь: отец, семейное дело, заказы, женитьба опять же. Понятно, почему отец подталкивал, намекал, что со свадьбой тянуть не нужно: породниться с семьей Вильмы очень недурно, они люди обстоятельные, серьезные, пусть свою жестяную мастерскую сейчас и прикрыли. Знакомы семьи давно, взаимное уважение имеется, с детства шутили, что детей переженят. Кстати, женатого и в армию вряд ли призовут, отец это тоже учел.
Про войну говорили много и часто, но про войну всегда говорят. Нет, не верили в войну трудовые люди семьи Выру, некогда им было на сплетни и слухи отвлекаться.
Вообще от политики и мыслей о ней – один вред. Насчет этого Янис знал точно. Хотя, к примеру, дядя Андрес имел иное мнение. Но родня матери мало того что была латышами, так еще и городскими либавскими, из заводских рабочих. Еще с далеких царских времен коммунистам сочувствовали. Да что там сочувствовали, баба Лида царя и «господ-мироедов» очень нехорошими словами поминала. Впрочем, она, конечно, совсем русская была, тут понятно.
Иной раз Янис крепко задумывался – и как отца угораздило взять жену из столь далекой и странной семьи? Нет, люди-то хорошие: и дядя Андрис, и жена его, и малолетние двоюродные сестрицы со всей латышской родней, заводскими друзьями и соседями. Работящие, умные, но уж очень на деревенских непохожие. Баба Лида так и вообще… будто всегда и жила в своей родной Нарве. Русский язык почему-то самым главным признавала, по праздникам считала рюмки слишком мелкой посудой, и уж такие сказки рассказывала, ох… Совсем необычный человек, если не сказать большего.