Гунтинас[1]. Маленький городок или солидная благообразная деревня – черт его поймешь. Проходить ее насквозь не надо было, нужная дорога цепляла краем и уходила северо-западнее, а если к центру проскочишь, то дальше проезды сомнительные – в заболоченность и тупиковые рощи. О маршруте водители и старшие машин были предупреждены. Шли на хорошей скорости, проскакивали между крайних домов и сворачивая на чуть более проезжую дорогу. Должно быть, большая часть колонны уже миновала окраину, когда началась стрельба – оказалось, прямо рядом с дорогой, у колодца, расположились на отдых немцы. Уверенно проходившие мимо машины они поначалу игнорировали, потом очухались. В немецких подразделениях товарищ Васюк разбирался слабо, но немцев, наверное, было с роту, при машинах и даже легких пушках – это на просторной площадке у колодца рассмотреть было можно. Часть немцев была по-летнему – полураздетая, в майках и без амуниции, но залегли мгновенно и открыли частую пальбу. С проскакивающих машин ответили из винтовок и пулеметов.
«Линде-2» не повезло – идущая впереди машина внезапно развернулась поперек дороги, замерла, из распахнувшейся водительской дверцы свесился убитый боец. Грузовики чуть не столкнулись, Стеценко чудом вырулил, ушел влево, прикрываясь замершей подбитой машиной – по той разом строчили два пулемета и било черт его знает сколько немецких винтовок. Из пробитого кузова прыгали бойцы, по большей части оставаясь на земле неподвижными…
Сшибив забор, «Линда-2» увернулась от двух яблонь, снесла какую-то хозяйственную хрень, понеслась на забор – за ним маячил свободный луг. В кабине предупреждающе закричал старший лейтенант. За забором зеленел заросший ряской канал или широкая канава. Грузовик дал задний ход, задев угол сарая, развернулся, в стену так и лупили пули, хорошо, деревья от точной стрельбы прикрывали. На дороге еще работала зенитная установка, гремели в четыре ствола «максимы», им густо отвечали немцы.
— Не проскочим, назад давай! – крикнул из кабины Василек. – Линда, ляг!
Колесная «Линда» выскочила обратно на дорогу. Зенитный грузовик смолк, стволы задрались вверх – на установке повис убитый пулеметчик. По кузову стучали пули, Серега бабахнул через борт куда-то в сторону колодца, застрекотал – часто, аж захлебываясь – пулемет «Линды-2», наверное, сержант видел, куда бьет. К грузовику метнулся уцелевший красноармеец, вскочил на подножку…
На повороте «Линда-2» юркнула за дом, пронеслась по улице, снова свернула, и опять. Мелькали черепичные крыши и вымощенные дорожки. В кабине командовал-подгонял Василек, но машина шла почему-то неуверенно, тяжеловато.
— И куда мы? – протянул Валдис, сжимая винтовку.
Сержант-пулеметчик сосредоточенно менял опустевший барабан[2] на немецкой скорострелке.
— Прорвемся, – уверенно сказала Линда-живая, садясь на полу и отряхивая голову.
Грузовик свернул и замер в какой-то узости, зажатый стеной дома и подстриженными зарослями сирени. Задние скаты были пробиты, неловко осела машина.
— Все целы? – кратко спросил старший лейтенант.
— Все! – заверил товарищ Васюк, отдавая должное спокойствию командирского голоса.
— Все, – сказала Линда, и было слышно, как облегченно выдохнул командир.
— Я подраненный, – пробормотал намертво висящий на водительской двери красноармеец.
— Санинструктор – оказать помощь. Остальные разбираем имущество. Живо! Твою ж… – не удержался старший лейтенант.
Серега тоже увидел возникшую в доме за оконным стеклом рожу. Показалось что искаженная, чудовищная, просто свин какой-то узкомордый. Нормальные советские граждане таких морд не имеют.
— Разбираем снаряжение, – торопил Василек.
Бойцы спрыгивали за задний борт, Серега передавал подготовленные вещмешки и боезапас.
За домом хлопнула дверь, истошно заорали по-литовски – хозяева удирали по улице как ошпаренные.
— Чего они голосят? – спросил сержант, закидывая на плечо ремень тяжелого пулемета.
— «Здесь русские, здесь коммунисты», – перевел Валдис.
— Понятно, откровенно айзсаргское гнездовье, – прохрипел Серега, дивясь тяжести вещмешка за спиной и остального имущества, но запихивая за ремень еще пару гранат.
— Штаны потеряешь, – намекнул оказавшийся в кузове старший лейтенант. – Уходим живо. Серый, уводи бойцов по проулку, левее церкви. Засек?