— Ханум Ра захотел пощипать травки на контрабандном выпасе? — Упрямец задал вопрос скорее утвердительно чем вопросительно. — Думал барана ничего не интересует кроме изобретения новых ходуль.
— На хорошие ходули нужно много разного, — пожал плечами седой мечник. — Кое-что можно достать только в Империи. Последние несколько лет торговля между городами идёт через третьи руки. Кто-то должен был наладить канал пошире. Этот Шкодник начинает расти в моих глазах даже ничего для этого не делая. А брюнетка говорила: идиот.
— Она много чего говорила, — фыркнул Упрямец.
— Это да.
— Тебе, кстати, понравилось?
— Брюнетка?
— Походы в пустыню.
— Я мечник, это моя работа.
— Но тебе понравилось?
— Я пойду, — Мод нехотя выбрался из удобного пилотского кресла. — Ничего интересного не будет. Даже не знаю зачем Шкодник купил столько пушек. С таким количеством наёмников можно было идти по пустыне пешком не таясь.
Только седой скрылся за углом как в кресло плюхнулась Лиса:
— Подружились?
— С ума сошла? — округлил глаза Упрямец. — Я настороженно отношусь к таким как он.
— Что ты имеешь в виду?
— Что меня всегда поражали идиоты, которые маршируют под чьими-то знамёнами на верную смерть. Причём за чужие интересы. Впрочем, разум способный с помощью громких слов вроде долг, вера или патриотизм заставить других выполнять свои прихоти поражает не меньше. Вдумайся, рыжая, у этих высокопарных понятий даже нет физического воплощения. Фактически они не существуют. Выдуманы для быдла чтобы оно повиновалось. И ведь работает.
— Ого какая речь. Теперь верю, что ты был жрецом, глашатаем воли богов, — Лиса игриво повела бровью. — И теперь ясно почему тебя загнали в куб. Вряд ли богам нравились такие взгляды.
— Мне плевать кому что нравится.
— Заметно. Сторонишься всех у кого есть принципы и вера в идеалы?
— Знаешь, рыжая. Я участвовал в сотне разнообразных «крестовых походов». Все они без исключения устраивались чтобы сильные могли перераспределить власть и ресурсы. Остальная масса народа шла воевать чтобы обогатиться. И только небольшой процент участников действительно идейные. Это фанатики, что бьются за веру, идеалы или честь.
Упрямец ненадолго задумался глядя в одну точку.
— И? — тронула его руку Лиса, чтобы напомнить, что всё ещё ждёт продолжения.
— И от последних придурков неприятностей больше всего.
— За что же по твоему вообще стоит биться?
— За свободу.
— Какую именно свободу?
— Свободу высказывать свою точку зрения, даже если она противоречит точке зрения большинства, свободу собираться где и когда захочется, свободу читать то, что мне нравиться. Свободу выбирать работу по душе или не участвовать в бойнях, которые затеял совсем не я. Свободу быть не таким как все. По моему это механизм выживания нашего вида. Иначе разумная жизнь во вселенной давно бы исчезла.
— Странно, мне казалось выживают те, кто держится вместе.
— И это верно, — согласился Упрямец. — Ровно до того момента, как твои интересы не перевешивают чужие. Каждый кто плюёт на свою свободу выбора и просто склоняется перед идеологией придуманной кем-то другим — фанатик. Как ваш седой очкарик.
— Не буду спорить, — вздохнула девушка соблазнительно выгнулась в кресле и посмотрела назад в коридор где скрылся Мод. — Раньше он таким не был. Всегда спокойный и рассудительный. Никогда не повышал голоса. Наверное его подкосила смерть Крейга.
— Они были друзьями?
— Скорее соперниками. Лучшие мечники Империи. Они даже не общались толком, но это не мешало им уважать друг друга. Ты не поймёшь, тут замешана честь мечника, — улыбнулась девушка. — Очень тонкая субстанция.
— Ещё одна несуществующая фигня? Конечно, не пойму. Я же говорил, что с подозрением отношусь к фанатикам. Неважно какой вид фанатизма они предпочитают.
— Как только боги тебя терпели? — усмехнулась Лиса и легонько щёлкнула оппонента по носу.
— Ошибаешься. Не терпели, — Упрямец нежно взял девушку за подбородок и заглянул ей в глаза. — Я же предупреждал, рыжая, не нужно со мной заигрывать. От этого всегда только неприятности.
— Переживу.
— Не факт.
Глава 10
Глава 10
Яркое слепящее солнце. Высокое голубое небо. Белые перьевые облака — далёкие и холодные, словно снежные вершины. И чёрный, как смоль песок до самого горизонта.
Серые многотонные машины на гусеницах казались щепками в море разлитой ваксы.
Караван двигался медленно, десять — пятнадцать километров в час. Вездеходы могли выжимать и сотку, но только не по чёрному песку. Сыпучесть этого странного материала менялась от различных нагрузок и температур. Стоило поддать лишнего газу, траки немедленно зарывались и клали машину на пузо. Не всегда даже бортовой искин справлялся с управлением. Время от времени один из вездеходов начинал загребать и останавливался. Тогда его осторожно вытягивали два других.