Только для Темыра, дразня его, Мыкыч притворился смиренным.
- Дело, по которому беспокою вас, - сказал он вкрадчиво, - не очень важное, но для меня оно имеет большое значение. Я надеюсь на тебя, Миха, и на тебя, Темыр - мой руководитель. Очень вас прошу обоих - верните мне лавку, в которой временно помещается кооператив. За этим я и пришел, - произнес он глуше и взглянул на Темыра.
- Знаю, что при желании вы это всегда можете сделать. Не правда ли, Темыр?
Миха и Темыр переглянулись.
Теперь или никогда Темыр может принять вызов. Он твердо сказал:
- Как же мы будем распоряжаться? Кооператив - народное достояние, и товар в нем народный.
- Разве ваш кооператив так богат и в нем, - Мыкыч повысил голос, - больше, чем на сто семьдесят девять тысяч тринадцать рублей всякого товара?!
- Это все равно, сколько в нем товара, - сказал Миха, - но Темыр совершенно прав.
- Ну, слава богу, что в нашем кооперативе не так много товара. А я, глупец, подумал, что вы можете мне уступить, стоит вам только захотеть. - Мыкыч будто бы задумался. - По правде говоря, мне не дом нужен: наше время советское - зачем мне дом! Мне очень хотелось бы поработать для пользы народа; я мог бы заготовлять табак, поставил бы в кооперативе хорошие весы. - Он вздохнул, смиренно глядя на Темыра. - Я никогда не забуду добра, если вы сделаете его мне. Я вообще ничего не забываю. Как тебе кажется, Темыр?… Уж если вы не можете вернуть мне лавку, так хоть, по крайней мере, назначьте меня помощником продавца, прошу вас очень… Я мог бы торговать мануфактурой, принимать товар.
Миха взглянул на неподвижное лицо Темыра: неужели его не удивляют слова Мыкыча? У этого негодяя стыда не больше, чем у собаки!
Так как Темыр молчал, Миха резко произнес:
- Ты ведь знаешь, что ни я, ни Темыр нe дадим тебе места в кооперативе, и все это говоришь совсем понапрасну, так себе; должно быть, думаешь: «Что я потеряю, если наболтаю тут с три короба?» Кооперативом заведует Махаз, - продолжал Миха все так же резко, - там больше одного работника и не нужно. Махаза избрало общее собрание, и дать ему помощника мы не вправе.
- Махаз неграмотный, а вдруг у вас торговля разовьется и оборот будет более, чем… чем сто семьдесят девять тысяч тринадцать рублей.
Мыкыч упорно повторял номер ружья Ахмата, пристально глядя на Темыра. Но Темыр уже научился владеть собой. Мыкыч продолжал:
- Я только так, к примеру это говорю. Что Махаз понимает в торговле, в том же табаке! Я его подучил бы, я с этим делом у-ух как знаком!
- Махаз грамотный! - сказал Миха. - Это он прежде не умел читать и писать, а теперь читает, пишет и считает.
- Да, это верно, - добавил Темыр. - Когда я работал в кооперативе, я обучил его счету, а читать и писать он и до этого умел.
Мыкыч мрачно всматривался в подкладку папахи.
- Осчастливили, значит, его, - сказал он откровенно насмешливо и неторопливо надел папаху. - Сидел Махаз дома, а вы его, оказывается, обучили грамоте.
На его насмешливое замечание Миха нечего не ответил.
Мыкыч занес руку за спину, почесал поясницу и поправил пояс.
- Я еще о другом хотел просить вас. Если дело только в том, чтобы вас уважить как следует, то себя не пожалею. Ведь мы здесь свои люди.
Темыра передернуло, он побагровел.
- То есть как это «уважить»?
Они тяжело, неподвижно смотрели друг на друга.
Мыкыч отвел глаза, спохватившись, что сболтнул лишнее.
- Вот уж и рассердился, Темыр! Ты мой руководитель, и ты должен меня прощать, - ведь я в твоей судьбе и волоска не могу передвинуть, а ты должен понять, что я человек простой. Я ведь сказал совсем о другом, а ты как понял?
«Странно, - подумал Темыр, - пусть моя честь в его руках, но разве моя совесть может бояться этого грязного, преступного человека!»
- Ты нас, очевидно, за глупцов считаешь, - сказал Миха, - чтоб тебе добра не было, Мыкыч. Ты что же, думаешь, нас взятками усластить?
Мыкыч посмотрел на Миху и чуть вздернул плечами.
- Вижу, что ты, Миха, решил поругать меня ни за что ни про что. Это нехорошо, ведь я человек мягкий…
Я не ругаю, а говорю только о том, каков ты есть на деле, и больше мне нечего прибавить.
Мыкыч поднялся, заглядывая в лицо Темыру.
- Это еще хуже. - Он помолчал. - Вы, очевидно, решили уязвить меня, в то время как я пришел к вам чистосердечно поговорить о деле. Вы обидели меня…
Притворившись рассерженным, Мыкыч торопливо вышел, но дверь за собой прикрыл осторожно.
Миха и Темыр даже не привстали, хоть Мыкыч и обернулся, чтобы убедиться, выполнили ли они обряд вежливости, поднялись ли, провожая его.