- Этот маленький, - с покорной улыбкой произнес хозяин, - он тоже, конечно, ждет от отца хлеба, только мы не знаем, какой он еще будет молодец, да падут твои болезни на меня!
- Это будет видно, - ответила мать, размышляя, почему гость заговорил о хлебе и о большом плуге, - ведь ребенок пока довольствуется молоком матери.
Темыр пристально взглянул на женщину и улыбнулся Чихия.
- Я говорю о хлебе. Вот что, друзья. Вам, дорогой брат и милая сестра, известно, что мы очень скоро созовем сход. Так жить нашей деревне дальше нельзя. Поколение сменяется поколением, но мы как жили, так и живем, тесно и бедно.
- Ты думаешь, сход даст богатство?
- Не сход, а колхоз, Чихия. На сходе решим эго дело.
- Я ходил на собрание бедноты, там, действительно, был трудный разговор.
- Трудный? Какое же твое решение, Чихия, решение о твоих четырех малышах?
- Трое, как видишь, Темыр, едят мамалыгу, а четвертый, правду сказать, тоже скоро потребует ее, и поэтому я никак не могу быть против колхоза.
- Ага…
- Погоди, Темыр. Советская власть хороша, но что-то тревожное, да падут твои болезни на меня, говорят о колхозах. Плохое говорит!
- Я знаю, кто так говорит. Это те, у которых сколько угодно хлеба.
- Может быть. Я так думаю, Темыр, что советская власть сделала для нас много хорошего. Она отдала нам земли князей и дворян, помогла получить волов. Но я все-таки не осмелился выступить на собрании за колхоз.
- Что же, твои два вола увезли твой язык, что ли?
Чихия замялся и долго смотрел на мерно качавшуюся зыбку.
- Арсана сказал: если вступлю в колхоз, у меня немедленно отнимут волов.
- Значит, новая жизнь дала тебе волов, и она же отнимет их у тебя? Что-то не то мелет черный язык Арсаны! Стоило ли тебе верить другу Мыкыча!
Чихия только вздохнул, не спуская глаз с люльки.
- Верю в тебя, Темыр, и в Миху верю, как в самого себя, но слухи…
- Должно быть, по слухам тебе и волов дали? Ах друг, друг! Не только волов - машины, тракторы, свои автомобили даст тебе и твоим детям новая жизнь.
- Арсана сбивает с толку, все какое-то новое… не пойму. Прости, своей нерешительностью я заставил тебя прийти ко мне, а у тебя много дел. - Голос Чихия потеплел. - Нет, я больше не стану колебаться, пусть жизнь моих детей и мои надежды перейдут в колхоз.
- Очень хорошо, - громко и сердечно подхватил Темыр. - Ты не думай, что и моя жизнь гладка! Меня тоже мучило многое, жгла забота, может быть, посердитее твоей. Пусть же о нас, Чихия, пойдет по всем деревням слух как о новых людях и пусть те слухи будут навеки правильны!
Они помолчали, а затем поговорили о разных небольших делах. Оба были взволнованы и растроганы. Темыр собрался идти, пожал руку хозяину и хозяйке и вышел из хатенки, где снова мерно, как звук маятника, заскрипела люлька младенца.
Вечером он заглянул в дом Дзыкура. Хотел было повернуться и уйти, когда в этом маленьком тесном домишке увидел Ахмата. Но Ахмат - односельчанин, и его ведь можно было встретить в каждом доме…
Что ж, Темыр будет героем! Он, почти торжествуя, почувствовал, что Ахмат глядит на него недоверчиво, - правда, может, это и не недоверие, а страх, привычный страх…
При встрече с Темыром Ахмата обычно охватывала внутренняя тревога. Он всегда старался заглушить ее внешней приветливостью. Но ему не легко удавалось, очутившись лицом к лицу с Темыром, подавить страх и спрятать свою совесть. И вот теперь, как молния, пронеслась в голосе Ахмата страшная мысль: «А вдруг Темыр уже знает, что я - убийца Мыты? Он может прикончить меня хоть сейчас. Чего ему ждать, ведь я же враг ему! Но… - думал Ахмат, - я мстил Мыте за погибшую сестру, над честью которой надругался Мыта. Я смыл свой позор… Если надо, я отвечу за это своей кровью. Но Темыр никогда не узнает правду, которая навсегда зарыта в земле, он даже и не подозревает».
Ахмат взял себя в руки, сделался, как обычно, добрым, мягким…
Темыр подошел к старику и сжал его холодные пальцы. Темыр думал о том, что орудия, обрабатывающие землю, утварь и дома, пища в домах и мысли людей - все изменится.
Как же самому Темыру не отказаться от прошлого! Он вошел в этот дом не за кровной местью, а поговорить с Дзыкуром о другой жизни, и если здесь Ахмат, то он будет говорить об этом и с Ахматом.
- Очень рад, - сказал он, не выпуская этих ледяных пальцев, - что встретился с тобой, Ахмат, в доме моего лучшего друга. - Темыр прислушался к своему голосу, голос был вежлив. - Как поживаешь?