- Правильно, дад.
Мыкыч подхватил:
- Слышите, что говорит Дзыкур? У него простой язык и честная душа. Так решим же, что нам делать.
Дзыкур придвинул к себе стакан.
Взглянув на него, Мыкыч спохватился:
- Ах, дорогие мои, совершенно замучил я людей разговорами, да поразит меня смерть! Вас, бедных моих, должно быть, одолевает жажда. - Он поднялся, держа в руке полный стакан вина. - Да благословит нас бог! Да не лишит нас бог, отцы наши, хлеба-соли, почтения к старшим, да убережет от нынешнего безвременья и да избавит нас от позора!
Он осушил стакан, налил в него вина и поднес Дзыкуру.
Когда стакан обошел всех, поднялся, пошатываясь, Арсана. Он сказал, многозначительно оглядывая всех:
- То, о чём мы говорили в эту ночь жертвоприношения, - великое дело! Пусть это моление пошлет Мыкычу милость божию; за то, что он первый начал большое дело, от себя приношу ему благодарность. - Арсана приложил ладонь к горлу. - Некоторые из нас, действительно, не хотят колхоза. К чему скрывать! Мы обижены на вас, на тех, кто вступил в колхоз… Язву вы внесли в наше общество!
Арсана поморщился, точно проглотил сейчас не кусок мяса, а ломтик лимона:
- Мыкыч и Дзыкур старались как-то покрасивей сказать, а я вам заявляю короче: неужели же вы не понимаете, что колхоз нам ни к чему? Недаром ходят слухи, что в Гагра и в Сухуми уже тайно ловят детей и потихоньку отправляют куда-то на пароходах…
- Ой, ой!
- Вы и этого не слышите, будто уши ваши заткнуты? Что с вами? Неужто вы в своей жизни лучшего, чем колхоз, ничего не видели? - Он стукнул кулаком о стол. - Надо сговориться, и, если не хотите предать братьев, выходите из колхоза! Не так ли, друзья?
Послышались одобрительные возгласы.
- Если так, то скажите ясней, о чем вы думаете. - Мыкыч посмотрел на Ахмата.
Ахмат воткнул в мамалыгу косточку и почесал лоб, вздыхая.
- Что вам сказать, дад Мыкыч?… Слышали мы, что вы тут говорили, и не думайте, что подведем вас, сородичей. Мы стали колхозниками только по нашему незнанию… А теперь выйдем из колхоза! А вы как думаете? - взглянул Ахмат на соседей слева и справа.
Соседи ответили:
- Что думаем? Куда ты, Ахмат, туда и мы…
Была глубокая ночь, когда все разошлись, досыта вкусив от «моления» Мыкыча.
Рассвело. По небу медленно двигались пухлые рассеянные облака и таяли, Солнце приятно пригревало, поднявшись уже над горизонтом.
Селма и Зина с узелками вышли за ворота и подошли к роще. Здесь было свежо, пахло зеленью. Селма, хмурая, озабоченно вздыхала: арест родича ее сильно огорчил, и ей не верилось - не хотелось верить! - что Хакуцв все так же ворует, как и раньше. Правда, Хакуцва несколько раз высылали за воровство! Еще при царе он пять лет провел в том месте, которое называется «Астрахань». Тогда это было ремеслом Хакуцва, ну, а раз так, мог ли он жалеть даже родственников? Он исправно выводил скот с дворов соседей и только один знал, куда девал всех этих буйволов, лошадей, телят.
Но, боже мой, когда все это было! Давным-давно… Тогда, когда Хакуцв и не был еще свойственником Селмы. «А теперь, - думала она, - он родной, у него семья. Семейный человек - это прежде всего честный человек. Стыд и срам клеветать на семейного».
Пробираясь между кустами, она внезапно горько запричитала:
- Теперь Хакуцв не вернется живым, чтоб с вами стряслось то, что вы с ним сделали!
Зина смолчала.
- За всех вас он мучился, за всех трудился, силушку свою клал! - стонала Селма, выходя из мелколесья на дорогу.
Зина обернулась.
- Да перестань ты, мама, прошу тебя. Еще кто-нибудь услышит и скажет: «Что за сумасшедшая!» Мы же на дороге.
Они поднялись на холм, и здесь им перебежал дорогу заяц. Косоглазый не ускользнул от внимания Селмы, и она жалобно вскричала:
- Ах, чтоб ему добра не было!
Зина испуганно оглянулась.
- Если нечистое животное перебежало нам дорогу, разве доберемся благополучно до Сухуми? Ах ты, проклятый… Или это с Хакуцвом что-нибудь приключилось? И откуда взялся косоглазый?
- Из лесу, мама.
- Молчи, чертовка! Уж я чую, нам не будет удачи. Лучше всего вернуться.
Селма остановилась. Зина решительно двинулась вперед.
- Идем, мама. С нами ничего не случится, и Хакуцва увидим.
Селма, возбужденно бормоча, неохотно последовала за дочерью. Так они вышли на шоссе и удачно с первой попутной машиной поехали в Сухуми.
- Нас выбросит эта машина, - сказала Селма, когда садились в кузов грузовика.
Крепко ухватившись за руку дочери, Селма некоторое время сидела угрюмо, а затем стала оглядываться и даже как будто немного повеселела: ей понравилась быстрая езда. Селма первый раз в жизни села в автомобиль.