Она прошла в глубь комнаты, чуть отворачиваясь от Темыра, но отворачивалась так, чтобы никто не заметил и, главное, чтобы не оскорбить Темыра.
Зина села рядом с Такуной.
Гостю надо быть вежливым, и Темыр с трудом спросил:
- Как поживаешь, Зина?
- Ничего…
Она невольно посмотрела на того, кто заставил ее горевать. Он долго жил в далекой Москве и не думал о ней. С замешательством, пряча обиду и боль, она не для себя, а для тех, кто к ней прислушивался, спросила:
- А ты… как ты поживаешь?
Зина старалась говорить с безразличием, но, к ужасу своему, услышала, что в ее голосе звучат нотки задетого самолюбия.
Со страхом она подумала о напрасной надежде на то, что гордость даст ей силу не обращать внимания на Темыра. Но они ведь почти с детства горячо любили друг друга, - как же Зине замкнуть свое сердце!
И хотя она еще вчера узнала о приезде Темыра, сейчас ей казалось, что они встретились неожиданно.
То же самое ощущал и Темыр. Он должен быть сдержанным до конца. Он помнит о том, что кровью брата покрыт порог дома старого Ахмата. Он не может любить эту девушку; у них не может быть ничего общего, и это скоро поймет Зина, она поймет, что это - навсегда.
От Михи Темыр уже знал, что райком, вероятно, поручит ему помогать сельсовету на время каникул.
Чуть нагнувшись к Михе, Темыр очень громко спросил:
- Сколько у нас девушек в комсомольской ячейке?
- Пока только Зина! - ответил Миха. - Да вот еще Такуна собирается вступить…
Пусть Темыр оберегал свой покой и ничего не хотел знать о Зине, но сейчас, думая о будущем деревни, он не мог, не смел не удивляться тому, что Зина вступила в комсомол. «В комсомоле дочь такого человека…» И он невольно взглянул на девушку исподлобья, полный досады, осуждающий свою привязанность, снова раб старых взглядов.
Но Темыр увидел, что преданные, полные любви глаза девушки, готовой на любую жертву, устремлены на него, и уж кто знает - Темыр или Зина первой отвела глаза! Что-то в Темыре надорвалось. Дрожащей рукой он выдернул из записной книжки листок, написал карандашом несколько слов и опустил листок в карман. Он сильно досадовал на себя, но как же он мог поступить иначе после того, когда Зина так взглянула на него?
Председатель сельсовета Кан сказал:
- Ну, сейчас начнем собрание. Выходите-ка во двор.
Люди пошли к дверям.
Зина с Такуной были у двери, когда Темыр, проклиная себя и изумляясь противоречию чувства и намерений, незаметно сунул в руку Зине листок и вышел вместе со всеми. Его уши горели, тяжелый, омрачающий звон наполнял голову. Зачем, в самом деле, эта записка?
Зина тоже была изумлена, и как только с подругой вышла из сельсовета, она, оставив Такуну, скрылась за углом, вошла в густой кустарник, развернула записку и в волнении не сразу прочитала строки:
«Зина! Мне надо поговорить с тобой. Если можешь, приходи завтра в полдень в лес, туда, где мы встретились в первый раз. Буду ждать.
Темыр».
Какая странная записка. «В первый раз…» Он обещал тогда дать ей ответ через неделю… Но прошли два страшных года. Все было кончено, а он осмеливается вспомнить о первом разе!
Нет, Зина совсем не ждала письма от Темыра. Она будет строга, холодна. Она глубоко удивлена тем, что Темыр осмелился писать ей. Конечно, на людях нужно обменяться любезным приветствием. Но ведь между ними все кончено, не правда ли?
«Ты все эти месяцы жил в Москве и простился со своей любовью. Зачем же ты мне пишешь?» - думала девушка, вглядываясь в записку, но не перечитывая ее.
Ну, хорошо, пусть два года вместо одной недели, - разве время решает там, где любовь! Сунув записку за вырез блузки, Зина пожала плечами в ответ своим мыслям и побежала домой, так и не вернувшись на собрание.
Дом, родная комната, зеркало, за которое когда-то Темыр положил свою первую записку, усилили в девушке тревогу. Все-таки как странно, что Темыр хочет ее видеть! Зина не находила себе покоя, не знала, что думать о Темыре, о себе и об этих томительных двух годах. Она и минуты не могла усидеть на месте, жар сердца жег лицо, пламенил все её существо.
Так это правда, что она завтра снова увидит Темыра! Правда, что он будет с нею говорить на том самом месте, где они встретились однажды!
Записка, лежавшая на груди, жгла сердце; девушка вынимала бумажку и клала на колени, чтобы перевести дыхание. И она со страстным нетерпением ждала наступления следующего дня и отсчитывала часы и минуты.