Ровно в полдень, приодевшись, Зина пошла к условленному месту. Ее стройная фигура в розовом платье то появлялась, то исчезала, мелькая в высоких густозеленых папоротниках, особенно пышно разросшихся по косогору. Зина то несла в руке, то прятала за вырезом блузки записку, наполнявшую ее сегодня удивительной радостью, таким ликованием, какого она еще никогда не испытывала.
Все-таки Темыр её позвал!
Ни Москва, ни долгих два года не погасили в нем любви, и девушка чувствовала, что в ответ несет ему свою любовь, такую же доверчивую, как и в первый день. Увидеть Темыра, поговорить с ним, а там будь что будет…
Чем ближе девушка подходила к знакомому месту, тем торопливей шла, а под конец даже бежала, ломая папоротник и спотыкаясь о корни.
Что-то он скажет ей… Плохое ли, хорошее ли?
Темыр, конечно, изменился, стал совсем другим. Он уехал, резко оборвав их отношения, обуреваемый чем-то непонятным, и все это жило с ним в Москве эти долгие месяцы. Как бы там ни было, Зине хотелось ему понравиться, казаться красивой, может быть, даже гордой, и сейчас же все раскроется, если он ее любит.
Вот то самое место… Неужели прошли почти двадцать четыре месяца? Те же кружевные папоротниковые заросли, точно они и не замерзали зимой, и это те же самые деревья, как в день первого свидания.
Темыр стоял среди папоротников. Волосы зачесаны назад, как на фотографии, но он без галстука и не в пиджаке, - талия красиво обрисована черкеской. Он такой же, как тогда, в первый раз!
Увидев Зину, Темыр смущенно усмехнулся, молчаливо пошел к ней навстречу и так же молча взял за тонкое запястье. Глядя в глаза, он произнес обычное абхазское приветствие, затем наломал папоротника, взял девушку за руку, усадил на эти зеленые живые кружева и сел рядом.
Девушка с изумлением и преданностью смотрела на него. Да, Темыр изменился, что ни говори! Он хоть и в черкеске, но совсем не похож на незатейливого, простодушного деревенского парня. Его гладко выбритое лицо мужественно и красиво, и не то что пополнело, а как-то стало выразительнее. Неужели этот видный молодой человек - ее Темыр?
Темыр ощутил ее взгляд, и ему стало не по себе. То, что он решил сказать и из-за чего позвал Зину, причинит ей нестерпимую боль. Это было мучительно.
Он видел, как часто вспыхивает нежный румянец, и представил себе, как загорится лицо Зины, когда он скажет ей то, страшное…
Теперь, когда Темыр глядел на нее, Зина не смела поднять глаз, и она уже чувствовала, что их любовь не вернется, хотя они сидят рядом. Зина еще не знала, что скажет Темыр, но необъяснимо странный холод сменил ее порыв.
Темыр молчал.
Он обдумывал, с чего начать. Пусть бы его сердце остыло навеки, и лучше б ему не приезжать в родное село из Москвы! Темыр поднял с земли сучок, сдул с него тонкую, истлевшую кору и медленно произнес:
- Пусть тебя не удивит то, что я попросил прийти… Может быть, не сюда я должен был тебя позвать, так как скажу что-то особое.
- Говори.
- Ты ведь знаешь, Зина, - медленно и печально произнес он, - мы давно любим друг друга. Но нам не повезло, и мы никогда не сможем быть вместе.
- Да? - вопросительно прошептала она, и ее веки задрожали.
- Зина! Я верю тебе и скажу, что встало между нами… Я мог бы еще отложить наш разговор, но ты, вероятно, слышала, что я обязался помогать сельсовету в нашей деревне.
- Что это может изменить в наших отношениях? - спросила она напряженно.
- Мы будем встречаться часто.
- Понимаю.
- Я не мог не согласиться на эту работу… Я вижу, как изменилась деревня. Меня удивило, что у нас чайная плантация, а ведь это непривычное, новое дело… И я хочу помочь вам… Признаться, мне казалось, что только я там, в Москве, изменился, а на самом деле вы здесь изменились так, что я как будто застыл на месте.
- Но ты что-то хотел сказать о нас… обо мне!
- Да! Я хочу, чтобы ты знала всю правду, - Темыр вздохнул. - Тогда я уехал в Москву и не посмел сказать ее. Ты знаешь, что нас разделяет?
Он замялся. Ему было очень больно.
С первых же слов Зина почувствовала, что это вовсе не свидание, и он ее позвал сюда, чтобы она горше запомнила разлуку. Нет, ей нечего ждать хорошего, и Зина насторожилась.
- Я уехал в Москву не только учиться, а для того, чтобы тебе не пришлось пролить слезы. От моей пули должен был погибнуть твой отец. Но это миновало…
Зина со стоном вскочила. К ней вместе со страхом вернулась любовь к Темыру и ужас за отца. Она не может притворяться враждебной, холодной, недоступной! С отчаянием глядя в его глаза, не осмеливаясь прикоснуться к его рукам, она восклицала: