Захар лишь глазами мигнул.
− Смотри мне, даже не вздумай пытаться! Ты не воин, хоть храбрости, а еще больше – безрассудства, тебе не занимать. Воином надо родится! Да и воину он без волшебной сбруи в руки не дастся. А каждый, кто без Перунового седла проехаться на нем попробует, в то же мгновение погибнет. Умный ты парень, большая помощь от твоих знаний может людям выйти. Да и моего труда жаль… Поэтому, либо обещай мне, что больше никогда сюда не сунешься, либо на этом и распростимся!
И был ее голос таким, что понял Захар − в этот раз Морена не склонна шутить. Что же оставалось ему делать? Должен был пообещать. А когда выходили, остановился перед скульптурой беркута.
− Госпожа, если можно, скажи, а почему вода, которая натекает из горы в эту чашу, такая странная? Я даже не каплю, а след оставленный ею лизнул, но и до сих пор уста немеют от горечи. И тяжелее ртути…
− Вода? – переспросила Морена. – Это не вода, хлопче, − то горе, людское. Слезы кровавые, страдание невыносимое. Поэтому и горькое. Оттого и тяжелое.
Услышав такое, Захар отшатнулся.
− Что чужое горе тяжелым и горьким показалось тебе, радует меня, − не каждому оно таким кажется. Ой, не каждому, − продолжила богиня.
Вроде бы уже достаточно было для парня и тех новостей, но любопытство человеческое – зверь ненасытный.
− Горе, – сказал будто сам себе. – А зачем же его в чашу собирать?
Морена задержалась на первой ступени и повернулась к парню.
− И это хочется узнать? – она покачала головой. – Хотя, почему бы и нет? Ты уже не тот, каким был при первой нашей встрече. Должен понять… Как ведаешь, почти две сотни лет тому мы, Старые Боги, проиграли битву за веру в сердцах и душах людей Богу Единому. Возможно, все сложилось бы иначе, но его учение больно пришлось по вкусу князьям и боярам. Еще бы, ведь Единый лишь послушанию и учит. Но сейчас не об этом… Мы проиграли, но не навсегда, − люди все еще вспоминают о нас. Хоть изредка, но приходите поклониться нашим капищам, задабриваете наших идолов. Два века тому, заглянув в Книгу Бытия, Перун и установил эту чашу. Чашу Меры Терпения. Потому что сказано было в Книге: «Когда смертный воин оседлает Коня, весь мир умоется кровью. И переполнится тогда слезой Чаша, и окончится господство Бога Единого, Бога Послушного, потому что поклонятся люди Давним Богам, что на рать вели». Как видишь, Захар, нам уже не слишком долго ожидать придется.
− Смертный? В Книге сказано, что Пегаса оседлает смертный?
− Что же здесь странного? Ездили уже на нем и Аттила, и Тамерлан, и Чингисхан. Почему бы еще кому-то не попытаться его оседлать?..
− Но там еще сказано, что мир умоется кровью?
Морена развела руками.
− Теперь за все Единый в ответе. Вы же его призвали себе на помощь и для спасения души. Я лично, людям зла не желаю, но Чаша непременно должна переполниться. Таково пророчество.
Невольно Захар поглядел на корону серебряного беркута и вздохнул. Потому что хоть там оставалось уже не так и много места, но не для слез и горя. Особенно, если измерять их каплями, имеющими вес каменных брыл.
Глава третья
Весна года 6727-го. Замок Морены.
Где-то в Карпатских горах
Весело полыхали в золотых канделябрах свечи из ароматного воска, отбрасывая на стены призрачные тени. Молодая, чрезвычайно красивая женщина, одетая в платье из тонкой выбеленной шерсти, сидела в удобном диване возле письменного стола. И хоть в кабинете было достаточно тепло, Морена, а это была именно она, зябко куталась в пышную накидку из беличьего меха. А предмет, который вызывал чувство холода у богини, лежал перед ней на столе, в обрамлении горящих канделябров, каждый на пять свечей, − огромный, окованный золотом фолиант. Книга Бытия.
Каждый раз, когда Морене приходилось обращаться к ней, богиня долго так сидела, чувствуя невероятный холод во всем теле, который не могли прогнать ни теплый мех, ни горячий пунш. Книга словно выпивала из нее все животворные соки, − отбирала их за свои услуги. В ней чувствовалось присутствие какой-то первородной Силы! Значительно превышающую мощь Богов Новых и Давних, и старше всей Вселенной. До сих пор, она еще ни разу не причинила Морене вреда, но не потому, что не могла. Скорее всего, эта Сила, просто не обращала на богиню внимания. Как взрослый, озабоченный своими делами, мужчина походя отвечает на вопросы озорующих детей, даже не вникая в их суть.