На что уже привыкший к путешествиям в горах был Захар, да и то притомился. Третий день в дороге. Если преодоление непролазной чащи и ползанье по недоступным кручам можно назвать дорогой.
Но парень был упрям и не из боязливых. Предсмертное хрипение отца все еще раздавалось в его ушах, и никакая сила в мире не заставила бы Захара отказаться от того, что задумал. Пусть бы к скиту, где спасался старец Актиний, известный на всю Красную Русь умением лечить людей и животных, нужно было бы идти вдвое более тяжелой и более опасной дорогой, то все равно парень не поворотил бы назад. Больше он никогда не будет стоять в изголовье смертельно больного беспомощный, будто дитя. Вероятно, и матушка поняла это сразу, потому что ни словом не перечила, когда Захар объявил ей свое решение: податься в науку к столетнему Актинию. Мо’, помогла слава об умении старца, что докатилась и до их громады. А может, заглянув в сухие глаза сына, почувствовала сердцем его душевное состояние? Кто знает. Но она, молча, благословила Захара и только впоследствии попросила подождать сороковин.
Грустный пейзаж – грустные и мысли.
Парень решительно встряхнул головой, собираясь до наступления сумерек пройти еще хоть милю, но неожиданно увидел прямо перед собой старый и замшелый, но на вид еще крепкий пень. Кто умудрился именно здесь срезать вековой бук? Куда делся громадный ствол? Оставалось только гадать. Но хоть как мудруй, а пень торчал из земли посреди тропки всего лишь на несколько шагов впереди. Будто именно Захара и поджидал. И такой удобный и уютный, что парень сразу почувствовал, как притомился.
– Ох! – вздохнул громко. – Нужно отдохнуть. Ноги просто гудят. А заодно и поужинаю.
Сел на пеньке, а когда собрался развязать котомку с припасами, что матушка собрала, смотрит – перед ним стоит дедок. Сам сухонький, сморщенный, а бородища до колен. Удивился Захар, но виду не подает.
– Доброго здоровья! – поздоровался, а сам думает: «Вот повезло, что я сегодня еще ничего не ел, голодного леший с пути не собьет».
А тот, ни здравствуйте, ни до свидания, – хап за сумку. Как тать какой. И как взвизгнет. Назад отпрянул и на пальцы дует.
– Хитрый, – бурчит.
А Захар едва хохот сдерживает. Выходит, не зря обстрогал липовую веточку да в котомку положил.
– Хитрый, – еще раз буркнул лесовик. – И стельки в лаптях повернул? – поинтересовался.
– Как матушка велела, – согласился Захар.
– Умные стали, – покачал недовольно лохматой головой леший. – Не то, что раньше. Эх, – махнул рукой. – Бывало, закричишь, захохочешь. Мяукнешь! И мужчина уже седой от страха. А теперь? Сидит передо мной сопля желторотая и мало что в глаза не хохочет. Но погоди! – рявкнул сердито. – Ты еще не все видел! Растопчу!!!
И мгновенно дедок стал вспучиваться, расти. Вот он уже вровень с парнем. Вот – уже выше. И Захар, чтобы смотреть ему в лицо, должен задирать голову. Минуло еще немного времени, а перед глазами у парня были лишь огромные сапоги и конец зеленой бороды.
– Ну, как? – загудело где-то наверху, над лесом. – Страшно?!
– Эге, – должен был признать Захар, который и в самом деле немного оробел.
– Что ты там пищишь?! Громче отвечай!
– Страшно!
– Вот то-то же! – прогудел довольно лесовик, и сапоги стали уменьшаться. А еще за какое-то время рядом с Захаром опять стоял маленький смешной дедок.
– Людям такого никогда не отколоть, – произнес спесиво.
– Правда, – согласился Захар, – чудеса нам редко удаются.
– Ре-едко, – фыркнул лесовик. – Что ты там мелешь? Какие такие чудеса вы можете делать? Хе-хе. Похвастайся. Мо’, посмеемся вместе? А я тебе за это тропинку путать не буду. Сразу на скит выведу. Согласен?
То, что нечисть знает, куда он собрался, удивило парня, но он и виду не подал.
– Хорошо, – ответил и вынул из кармана несколько пшеничных зерен. – Знаешь, что это? – показал лесовику.
Дедок присмотрелся, на зуб попробовал, пожевал немного.
– Тоже мне загадка. Семена. Но в моем лесу такое не растет. Могу у кума, полевика, спросить… Могу прорастить и глянуть, что получиться… А? – он вопросительно глянул на парня. – Или сам скажешь?