Приветствую! Назовите пароль допуска!
Велес положил ладони на лист фольги и грубо приказал:
– Давай без фокусов! Не досуг!
Пользователь идентифицирован. Велес. Допуск открыт.
– Что там еще за воин на враждебном боку объявился?
Еще не объявился.
– Не цепляйся к словам! Когда этот Найда будет доступен для наших слуг? Где? Удастся уничтожить его?
В ночь перед рождеством Единого. В 6729-ом году. Галич. Вероятность смертельного исхода – 50:50.
– А позже?
Вероятность уничтожения падает. Возрастает вероятность переманить его на вашу сторону.
– Понятно...
Велес отнял ладони и закрыл Книгу, даже не поинтересовавшись, что там еще высветилось в окошке.
– Следовательно, зима... Кто у тебя есть в Галиче?
– волколак а, ведьма...
– Для одного младенца должно хватить... Я так думаю. А вот что касается Коня, то пусть Перун в этот раз не полагается на предсказателей, а займется им сам. Чтобы не вышло, как в прошлый раз.
– Кто меня вспоминал? – голос позади громыхнул так неожиданно, что заставил обоих вздрогнуть. Но увидев перед собой высокого крепкого мужчину с золотыми волосами и серебряными усами, − успокоились.
– Ты? Вовремя...
– А что? – Перун взял из воздуха резную кружку, полную пенистого меда, отхлебнул треть и опустился в диван, который тоже выпрыгнул ниоткуда.
– Книга утверждает, что и в этот раз может не удаться... – чуть неуверенно сказала Морена, которая хоть тоже была богиней, все ж в присутствии верховного правителя немного робела.
– Глупость... Я все обдумал. Ничего больше не станет у нас на пути. Монголы придут на Русь. Чаша наполнится!
– А если все-таки... – почав было Велес.
Перун нахмурился и грозно сверкнул взглядом из-под лохматых бровей.
– Никаких если! Кого-кого, а Сульде монголы послушают!
– Сульде? – удивленно переспросила Морена. – А это еще кто такой?
– Их новый Бог Войны. То есть – я... – засмеялся Перун. – Они еще не совсем привыкли, но, думаю, за два десятка лет созреют. Того, что случилось с Чингисханом, – не повторится.
Перун брякнул в сердцах кружкой об пол.
– Кто же думал, что этот пастух окажется таким бешеным?..
– Хочешь сказать – неуступчивым, упрямым?
– Что хочу сказать, то и говорю. Я рассчитывал на беседу с человеком. Жестоким, но покорным таким порокам, как желание славы, величия... А этот оказался просто диким зверем. Настоящим хищником! В его голове одновременно не удерживалось больше двух мыслей. Да и то одна из них – желание убивать. Просто так, ради утехи. Китай ему был ближе и более понятный. Как возможная добыча. И пытаться убеждать Темуджина в противоположном все равно, что попробовать оторвать волка от куска свежего мяса обещаниями, угостить мягким караваем с медом. Но не беспокойтесь – с потомком пойдет легче. Здесь и Книги не нужно, чтобы додуматься...
– О сыне мыслишь?
– Джучи?.. Нет... Этому хватит славы и проблем отца. Я о внуке мыслю. Этот уже все сделает, чтобы достичь славы деда. И поскольку на Восток его уже ничего не влечет, то отправится он сюда. А мы ему дорогу подскажем, и подтолкнем, в нужном направлении!
− В добрый путь… − благословила Морена.
– Боюсь, – сокрушенно мотнул головой Велес, – что его поход никто не сможет назвать добрым...
– Сочувствие проснулось? – отмахнулся Перун. – Жалеешь?! Кого? Разве мы были для них плохими богами? Люди первые отреклись от нас! Забыли все... И прошлую славу, и добро... Пусть! Кому суждено было погибнуть – знать такая Судьба. Зато, каждый кто выживет и от Единого отречется – будет счастлив. Тех, я сторицей отблагодарю! Обещаю, их дети лучше родителей заживут.
– Хорошо же счастье, родительской кровью купленное.
– Не болтай глупостей! – окрысился Перун. – Я что, лишь для себя стараюсь?..
– Не кипятись, – примирительно ответил Велес. – Вероотступники заслуживают наказания. Сомнения нет. И наказания жестокого. Но все же как-то неприятно, призывать гибель на собственный народ. Согласись...
– Есть немного, – поубавил тон Перун. – Однако другого пути не вижу. Молчаливым невмешательством мы лишь отдаем Единому и те крохи власти, которые еще оставлены нам. Ведаете ли, в кого мы превратились стараниями его священников?
Велес кивнул. А тогда встал и вышел на балкон. Все эти разговоры ему уже поднадоели до тошноты.