- Чудес не бывает, - проворчал я.
- То есть чудо – это то, чего не бывает? – переспросил он с усмешкой.
Инженер математик, даже рассуждая о чудесах, требует чётких формулировок! Я улыбнулся и поправился:
- Ну, не то, чтобы совсем не бывает… скажем, маловероятное…
- Господи! – покачал папа головой. – Да какое тебе сейчас дело до вероятностей?!
Я смешался. Действительно, в моём положении интереснее не вероятности, а хоть какие-нибудь шансы.
- Так вот, старичок, - наставительно заговорил отец. – Всё относительно. Чудо – это когда совершается то, что люди считают невозможным. То есть считается кем-то полностью невозможным, без вариантов.
Он погладил меня по волосам и сказал совершенно серьёзно:
- И того, кто совершает невозможное, считают волшебником. Я лично знаю человека, кто может останавливать своё сердце. Он говорит, что оно просто очень медленно бьётся, но приборы фиксируют остановку.
Я смотрел на папку во все глаза. Насколько я его узнал, он бы точно не стал выдумывать для меня сказки. Но это же… невозможно! Невозможно? Ну, а папка о чём толкует!
- Я не призываю тебя верить в невозможное, - ласково продолжил папа. – Просто согласись, что ты можешь ошибаться в оценках, считая что-то невозможным…
Я задумчиво кивнул.
- Во-о-от! – обрадовано сказал отец. – Пусть тебе что-то кажется невозможным, просто стань волшебником…
- Просто?! – воскликнул я.
- Ну да, - уверенно ответил папка, потрепав мне волосы. – Для твоего возраста это просто, - и деловито договорил. – Познакомлю тебя с началами йоги. А ты прекращай вешать нос.
- Хорошо, пап, - согласился я.
Сделка казалась выгодной с самого начала. Даже если ничего не получится, йога это очень интересно, и хорошее настроение ещё никому не мешало. Скорее мешает его отсутствие. Я, пересилив себя, вернулся к играм.
Мне не верилось, что я смогу когда-нибудь так в реальности. Не хотел в это верить, несбыточные надежды – худшее из проклятий. Но кто сказал, что я должен себя отождествлять с персонажем? Вот мой мозг ведь тоже без своих рук и ног, но это не мешает ему управлять моими конечностями… э… ещё и думать другую всякую такую ахинею.
В общем, сначала я стал иначе относиться к игре, а потом и на себя взглянул как бы со стороны. Никаких особых открытий или достижений мне это не принесло, просто стало легче жить. И немножко бороться.
Отец после работы выкраивал для меня время и посвящал в азы йоги. Учил правильно дышать, правильно смотреть, правильно ничего не думать во время медитаций. И раз в неделю возил в зал к своему знакомому, кто умеет останавливать своё сердце.
Признаться, было сначала очень интересно взглянуть на человека, которого дед не может попросить к нам приехать. Папка мне весело сказал:
- Вот это действительно невозможно.
Все вопросы отпали при первой встрече. Среднего роста сухощавый мужик в простенькой серой курточке, широких серых штанах и в мягких тапочках производил впечатление. Прямые волосы до плеч седые или от природы белые. Чёрные глаза. Лицо молодое, кожа гладкая, лишь сеточка морщинок у глаз выдавала возраст. Папка обращался к нему «мастер», но главное – его взгляд…
Человек с такими одновременно спокойными и весёлыми глазами может сказать «нет» всем президентам мира. Его нельзя заставить или купить, ему просто что-то интересно или абсолютно фиолетово. На мою невероятную удачу я показался интересным этому дядьке.
Прежде всего, он заявил мне, что йога это путь развития моего духа, сознания, моего тела. Мои костыли развивать не нужно. Люди привыкают к костылям, ведь они действительно делают жизнь удобнее. А требуется от них отвыкать или стремиться от них избавиться. Хотя бы просто стремиться.
У большинства людей множество костылей, о которых они не подозревают. Они думают на костылях, даже что-то чувствуют на костылях и принимают решения на костылях. Им отовсюду их подсовывают. Мне повезло, я о части своих подпорок знаю. Если начну развиваться, узнаю и об остальных, а пока мне следует изменить отношение к своему экзоскелету.
Я возразил, что по идее обезьяна стала человеком, научившись использовать орудия. Мастер вдруг открыто захохотал:
- Вот именно! То есть если у обычного человека забрать его палки, он станет тем, кем на самом деле является – обезьяной!
Я вынужден был согласиться, что в его максиме есть резоны. Ну, я-то без всех моих приспособлений даже не обезьяна, а так… просто кусок дерьма.
Мастер на этом моменте счёл, что теории пока достаточно, и перешёл к практике. Велел мне выпрямиться, встать максимально ровно. Спросил, устойчиво ли я стою. Я ответил, что вполне, и тогда он обратился к папке: