– Но я не имею намерения здесь жить, – простодушно воскликнул сквайр,– все, чего я хочу, это привести замок в порядок и сдавать его в аренду.
– Превратить мое родовое гнездо в источник наживы? – на лице матери выступила краска гнева. – Тысячу раз нет!
Гримвэйд старший прекрасно понимал, что сосед тысячу раз прав, но что ему оставалось делать? Замок принадлежал жене.
– Может быть, мы вернемся к этому разговору позже, – миролюбиво начал он, но жена возмущенно его прервала:
– Никогда!
Много позже, вспоминая этот разговор, Дэвид не раз думал, что согласись мать на предложение соседа, жизнь семьи, возможно, сложилась бы по-другому. Они жили бы в уютном маленьком домике, и он, Дэвид Гримвэйд, мог бы учиться в Оксфорде.
Спустя месяц после визита мистера Уайта Дэвид ездил навестить родственника – того самого кузена отца, что невредимым вернулся из битвы при Ватерлоо, – и в гостиной его встретил Чарльза Августа Грегори. Этот молодой человек, недавно вернувшийся из Австралии, уже стал в Англии живой легендой – ведь именно ему впервые удалось удачно завершить экспедицию вглубь материка, в то время, как оба его предшественника, Лейхгардт и Кеннеди, потерпели неудачу и бесследно исчезли в австралийской пустыне.
Рассказы о далеком материке, куда прежде ссылали лишь преступников, вскружили головы не только юному Дэвиду – газеты запестрели сообщениями об открытии огромных залежей золота в штате Нью-Саут-Уэллс, отделении от него Мельбурна и образовании новой колонии Виктория. Богатейшие залежи золота, обнаруженные в Виктории, – такого не видывал даже Клондайк. Золото, золото, золото! В воде, под землей – везде – и много пустующих земель, пригодных для земледелия и животноводства. Жара – да, жарко. Особенно в декабре и январе, когда в Англии и Европе царит зимняя стужа. Но, тем не менее, растут города, в Сиднее недавно даже открылся университет. Вернувшийся из поездки по Австралии журналист написал:
«Знай Колумб о существовании этого маленького материка в Южном полушарии, он обогнул бы Африку и поплыл на восток, а не на запад. Это принесло бы испанской короне много больше золота и позволило бы избежать многочисленных человеческих жертв – австралийские аборигены, в отличие от американских индейцев, миролюбивы и безобидны…»
– Решено, я отправлюсь в Австралию, – объявил Дэвид матери, – а когда добуду золото, мы отстроим заново замок.
– Да, сынок, – с ласковой улыбкой согласилась она, не став напоминать охваченному юношеским энтузиазмом сыну, что билет до Австралии стоил примерно столько же, сколько ремонт их замка.
Отец же лишь тяжело вздохнул и потупился. Всю жизнь он прожил, хронически испытывая чувство вины за свое бессилие что-либо изменить к лучшему, и каждый раз, когда кто-то заводил разговор о ремонте замка или необходимости экономить дрова в сырую погоду, в левой стороне груди его возникала грызущая боль. В последнее время она появлялась все чаще и чаще, а однажды за ужином стала невыносимой, и пришлось потратить часть отложенных на дрова денег, чтобы заплатить доктору. Лежа в постели и еле шевеля заплетающимся языком, глава семьи сказал встревожено хлопочущей подле него жене:
– Из-за меня столько расходов. Не нужно, я умираю.
Она горько заплакала.
– Не говори так, дорогой! Доктор сказал, тебе скоро станет легче.
– Я был тебе плохим мужем, Ди, прости меня.
– Неправда, нам всегда хорошо было вместе! Помнишь, как мой брат Вилли впервые привел тебя к нам домой? Мне было всего четырнадцать, но я с первого взгляда тебя полюбила. Надо мной все подшучивали – никто не верил, что это всерьез. Даже ты.
– Я был беден. И если бы Вилли не погиб… тогда…
Голос его прервался, жена заботливо отерла со лба мужа холодный пот и, покачав головой, спокойно договорила:
– Что ж, тогда у нас не было бы замка. У нас не было бы денег Вилли. Возможно, мы не смогли бы пожениться, и у нас не было бы нашего Дэвида. Но Вилли погиб, и ничего тут не изменишь, так, видно, было суждено. Не терзай себя, милый, в этой жизни мы, как актеры на сцене – у каждого своя роль, отыграв ее, одни уходят, на их место приходят другие. Никто не властен тут что-либо изменить.
– Дорогая…
Лицо больного разгладилось и, сжимая холодеющими пальцами руку жены, он покинул этот мир.
«Бедный папа, – думал Дэвид, провожая отца в последний путь, – всю жизнь он бился с нуждой, пытаясь свести концы с концами. Но я не хочу, как он, покорно плыть по течению! Думаю, мне стоит податься в Лондон – там наверняка можно устроиться клерком в контору или приказчиком в магазин».