Просторная светлая комната. Вдоль стен столы с колбами, перегонными кубами, бутылками и множеством склянок, будто я оказался в кабинете алхимика. В дальнем углу – пара шкафов и скелет двухметрового существа, отдалённо похожего на человека. Кто это, непонятно. Видимо, какой-то мутант.
Самое же главное находилось на мраморном полу, который был расчерчен множеством извилистых линий и рунами, красиво и завораживающе, а в середине – нарисован глаз человека.
– Положите мертвеца в центр рисунка, – приказал Алай офицерам и, когда они опустили Дакенхорна на глаз, мотнул головой в сторону двери: – Уходите.
Дворяне, дождавшись моего кивка, вышли. Мы остались вдвоём, и Грач указал на роспись:
– Понимаешь, что это?
– Догадываюсь. Средоточие твоей силы и отдельный канал для общения с богом.
– Верно. Цени это.
– Я ценю и понимаю, что вы, уважаемый Алай, не всякого сюда впускаете.
– Так и есть. Место сугубо личное. Вот только Теневик давно не отзывался. Связь нарушена…
– Знаю. Но обряду это, насколько я понимаю, не помешает?
– Не помешает. Сигмант молчит, однако всё слышит и поможет мне воскресить мертвеца. Кстати, после допроса он тебе нужен?
– Нет.
– Это хорошо.
– От меня что-то потребуется?
– Да. Когда допрос закончишь, добей мертвеца, клинок у тебя подходящий. Медлить не надо. Каждая минута жизни этого покойника будет отнимать мои силы. Сам понимать должен – не простого болвана-мертвяка без мозгов и души в плену придётся держать, а разумного.
– Ясно. Сделаю.
– В таком случае время терять не станем.
Положив ладонь на рукоять клинка, я приготовился увидеть обряд воскрешения. Это некромантия, одна из способностей жрецов Сигманта Теневика и одна из причин, почему они в постоянном конфликте с чародеями школы «Тайти». Не то чтобы тёмное чародейство под запретом. В империи можно всё, лишь бы не во вред людям было. Просто такова особенность магов «Тайти»: они борются с силами зла и изначально подозревают всех, кто работает с мёртвыми материями и духами.
В общем, я ожидал, что сейчас Грач устроит нечто грандиозное, что мне до сих пор видеть не приходилось. Однако всё прошло спокойно и достаточно обыденно. Он вскинул руки и стал читать молитву:
Грач замолчал, и мертвец начал вставать. Выглядел он не очень: переносица разбита, лицо в крови и весь опухший. Но в целом почти человек, потому что труп свежий.
Барон Дакенхорн поднялся и открыл глаза, увидел меня и издал дикий крик:
– А-а-а-а-а!!!
Звук прокатился по комнате, отразился от стен и стёкол, а потом мертвец прохрипел:
– Ты жив… Ненавижу тебя, Ройхо…
Спорить с трупом, который ожил на время, глупо. Я покосился на Грача, который махнул рукой:
– Порядок. Спрашивай его. Не тяни.
И я задал воскрешённому первый вопрос:
– Почему ты меня ненавидишь?
Возможно, мертвец хотел промолчать, я заметил, как он сцепил зубы. Однако барон находился под полным контролем жреца и выдавил из себя:
– Ты уничтожил мою семью.
– Не помню, чтобы я враждовал с Дакенхорнами.
Покойник промолчал. Вести с ним диалог бесполезно. Только вопросы. И снова я спросил:
– Из какой ты семьи?
– Умес.
Вот так-так. Мне казалось, что клан Умесов, которые открыли на меня охоту, погиб окончательно, а остальным семьям этого полуподпольного сообщества из республики Коцка не до меня. Но я ошибался. Кто-то всё же уцелел или прибыл с востока, чтобы отомстить.
– Как твоё полное имя?
– Миордан Умес.
– Почему ты не попался вместе с остальными членами своей семьи?
– Я был в республике по приказу главы клана.
– И ты решил отомстить?
– Да.
– Где настоящий Дакенхорн?
– Убит.
– Ты его убил?
– Да.
– Давно?
– Пять дней назад.
– Как ты на него вышел?
– Узнал, что он отправляется во дворец, в придорожной таверне подслушал разговор и взял его в оборот.