Но после двух взрывов подряд искать там «авторитетов» было наивно. Милиция и ФСБ начали массовую проверку, устраивали облавы, выставляли дополнительные посты. Многие главари преступных кланов решили покинуть город, перебираясь в более спокойные места. Несмотря на подключение к поискам обоих офицеров ФСБ, профессионалов из МУРа, выйти на руководителей чеченской мафии в Москве так и не удавалось.
В этот вечер Славин, как всегда задержавшись на работе, вышел позднее обычного. Прошел к стоянке ФСБ, где находилась его машина, запустил двигатель и вдруг почувствовал за спиной чье-то дыхание.
– Сиди спокойно, дорогой, – сказал незнакомец. – Мы с тобой должны немного покататься.
– Почему? – спросил подполковник, уже догадавшийся, кто его «гость».
– Меня уважаемые люди послали. Говорят, скажи Владимиру Сергеевичу, что мы хотим с ним встретиться. Два дня ваши сотрудники вместе с МУРом весь город перетряхивают, ищут каких-то «авторитетов». А разве у чеченцев могут быть «авторитеты»? У нас просто есть уважаемые люди, которых мы ценим за их ум и дружескую помощь.
Славин выехал со стоянки.
– Куда дальше? – спросил он.
В зеркале заднего обзора он видел лицо незваного гостя. Обычное лицо сравнительно молодого человека. Встретив такого в толпе, он решил бы, что перед ним либо русский, либо белорус. Чеченец был светлый, со светло-карими глазами и хорошо говорил по-русски.
– Сначала на Мосфильмовскую, – предложил сидевший на заднем сиденье пассажир, – а потом я тебе покажу дорогу.
Поражало не само присутствие чеченца на охраняемой стоянке ФСБ, а то, как быстро другой стороне удалось установить, кто руководит группой офицеров ФСБ, так желающих встретиться с руководителями чеченских преступных группировок в Москве. Впрочем, в последние два года Славин ничему не удивлялся.
Во время боев у чеченской стороны находили даже карты Генерального штаба России. Всепобеждающий вирус коррупции, проникший на театр военных действий, сделал из героических прорывов армии посмешище, из военных планов дети делали «журавликов», а самые секретные поручения Генштаба и ФСБ почти сразу становились известны чеченскому командованию.
Уже после начала войны никто не хотел признаваться, что поводом к ней была чеченская нефть, транспортировка которой шла через Чечню, и амбиции двух президентов – российского и чеченского. Каждая сторона, напротив, говорила о законности именно своего режима, обвиняя своих соперников в чудовищных преступлениях.
Когда они подъехали на Мосфильмовскую, незнакомец назвал другой адрес. Славин повернул туда. Пока незваный гость вел себя спокойно, не угрожал и не особенно нервничал.
– Слушай, к кому мы едем? – спросил подполковник.
– Там узнаешь, – загадочно сказал чеченец. – Мы обещаем, что с тобой ничего не будет.
– Надеюсь, – пробормотал Славин, внимательно следя за дорогой. Он уже давно заметил следовавший за ними темно-синий «Вольво-960». Когда он свернул в один из переулков и «Вольво» свернул за ним, сомнений уже не оставалось. За их машиной кто-то следил.
– Это ваши ребята на «Вольво» за мной увязались? – уточнил Славин.
– Я же тебе сказал: не беспокойся. Все будет нормально.
Они въехали в какой-то двор, и к машине подошли двое парней. Знаками они попросили Славина выйти из машины и, проведя дворами, усадили в микроавтобус «Фиат». Они еще довольно долго куда-то ехали, и наконец парни, сидевшие с двух сторон, вышли, предлагая Славину следовать за ними.
Славин вылез и оглянулся. Машина снова стояла во дворе какого-то незнакомого трехэтажного дома. Приехавшие с ним ребята показали ему на дом, сами остались на месте. У входа его встретил еще один парень и так же молча показал, куда идти. Наконец он оказался в большой комнате, где за столом сидели двое. Один был молодой, лет двадцати пяти – тридцати. Другой постарше, ему было лет пятьдесят. Густая борода и усы делали его облик особенно колоритным.
– Здравствуй, подполковник, – сказал он. – Извини, что доставили тебя сюда таким необычным способом.
– Ничего, – сказал Славин, усаживаясь за стол, – видимо, у вас были основания.
– Да уж, – усмехнулся бородатый, – основания были. Сейчас милиция каждый час облавы проводит. По всей Москве чеченцев избивают. Дети многих честных людей боятся в школу ходить. Как только узнают, что чеченец, начинают издеваться или избивать. А в Москве знаешь сколько чеченцев живет?
– Представляю, – вздохнул Славин. – А что вы хотели? Это ответная реакция. Заодно, вместе с вами, бьют азербайджанцев, лезгин, аварцев, считая их почти вашими родственниками. Я сегодня видел сводку по городу. Знаете, скольким вашим на базарах и в магазинах головы проломили? Считают, что вы эти взрывы в городе организовали.
– Поэтому мы тебя и позвали, – нахмурился бородатый. – Только из-за этого мы вдвоем в Москву вернулись. Чтобы с тобой встретиться. Твои офицеры уже два дня контакты ищут. Весь МУР перетряхнули. А мы с тобой поговорить хотели без свидетелей. Нам лишние люди ни к чему. Поэтому мы узнали, кто командует этими офицерами, и вызвали сюда именно тебя. Как думаешь, правильно сделали?
– Это зависит от цели нашей встречи, – заметил Славин. – Я ее пока не знаю.
– Это ты должен говорить. Ты ведь хотел с нами встретиться. Хотя нет. У нас тоже такое желание возникло. Мы хотим тебе правду рассказать.
– Я знаю, – спокойно ответил подполковник, – сейчас вы мне расскажете, что эти взрывы организовали совсем другие люди.
Бородатый усмехнулся. Молодой по-прежнему молчал, не сводя глаз с подполковника.
– Умный ты, – сказал бородатый. – Сам догадался или помогли?
– Какая разница. Я просто рассуждал, как нормальный человек. Сколько таких, как ты, людей у чеченцев? Один процент, ну пусть два, ну пусть пять. А все остальные? Как им жить, как учить детей в школе, общаться с людьми? Да и вы не дураки, чтобы такое организовывать. Понимаете ведь отлично, в какие античеченские погромы все это может вылиться.
– Правильно говоришь, – согласился бородатый. – Мы тебя сюда позвали не из-за себя. Наше дело такое: либо сегодня убьют, либо завтра. Либо свои пристрелят, либо милиционеры что-нибудь придумают. Но при чем тут дети? Там, в метро, дети погибли, женщины, старики. Мы проверили всех наших людей. Это чеченцы не делали. Никто не мог такую вещь сделать. На войне мы сражаемся, когда нас убивают, и мы убиваем, но вот так, подло, чтобы детей убивать, такого мы не могли сделать.
– Я так и думал.
– Мы из-за этого тебя и позвали. Хотим, чтобы ты понял. Чтобы всем рассказал – чеченцы не подлецы. Среди нас есть убийцы, есть грабители, чего там скрывать. Можно подумать, среди других народов их не бывает. А те ребята, которые в Чечне воюют, – те настоящие герои. Они не как мы умирают. В Чечне сейчас люди за свободу воюют. Но взрывать детей мы не умеем. Ни мы и ни те ребята, которые там воюют. Хочу, чтобы ты понял. Такого мы сделать не могли. Это кто-то другой делает и нам все пришивает.
– А вы знаете кто?
– Если бы знали, – нахмурился чеченец. – Знаешь, какие убытки несем? Миллиарды. Все магазины закрыли, все лавки. Милиция избивает наших ребят, ломает стекла, мешает торговать. Мы не знаем кто, а если узнаем, сами глотку перегрызем, чтобы на нас не сваливали в следующий раз.
– А может, нам лучше заключить мирный договор на время? – улыбнулся Славин.
– Какой договор? – нахмурился молодой. – Я говорил, с этим кагэбэшником ничего нельзя иметь общего, – почему-то по-русски сказал он, обращаясь к своему напарнику. Может, для того, чтобы его понял подполковник.
– О чем говоришь? – не понял и бородач. – Какой договор?
– Давайте вместе искать этих подонков. Мы со своей стороны, а вы – со своей. Судя по всему, организация дела у вас поставлена серьезно. Если смогли мою группу просчитать, узнать, кто ее возглавляет, устроить встречу – значит, информаторов у вас хватает. И даже среди наших сотрудников тоже. Поэтому, ребята, не будем друг другу бабки забивать. Я все равно после того, как мы закончим операцию, начну искать, каким образом и через кого вы на меня вышли. Не обижайтесь, поймите меня, это моя работа. Я это обязан сделать. А вы, при ваших связях, можете ощутимо помочь всем нам. И себе в том числе. Давайте вместе искать того, кто мог устроить такой взрыв в метро.