За спиной Кати стояло солнце, прорисовывая ее силуэт, она, расставив ноги и наклонив голову, покачивала маленькой сумочкой на коротком ремне.
– Да не было этого.
– Чего?
– Бросания. Никто никого не бросал.
– Это как посмотреть. Так что, Костя, едем?
Он теперь сам подхватил ее под руку и повел назад, к забитой машинами улице, легко остановил свободное такси и распахнул перед Катей дверь.
– Говори адрес.
– Мелехов переулок, это здесь, за Бронной.
Водитель кивнул. Жнец сел впереди, через минуту его плеча коснулась Катина рука. Он накрыл ее своей, снова чувствуя, что ее пальцы – это легкие посланники большой и красивой, всей Кати.
У нового пятиэтажного дома он открыл ей дверь машины и попросил водителя подождать.
Катя неотрывно следила за всеми его движениями. Он снова вспомнил портреты Кати, которые видел утром, поднял глаза и увидел то, о чем мечтал. О чем мечтает всякий мужчина: перед ним стояла красивая незнакомая женщина, которую предстоит узнать. Чужая женщина с искренним желанием и тебя открыть для себя.
– Знаешь, Катя, – он держал руки за спиной, как учитель, растолковывающий условие задачи, – мне этого, – он показал на подъезд дома, – мало. А цветку в самый раз.
Он криво улыбнулся, как получилось.
– Как его зовут? – спросил Жнец, скользнув глазами по этажам.
– Кого?
– Цветок.
Она пожала плечами, отчего с ее ресниц скатились, обгоняя друг друга, две слезы. Костя сел в машину, закрыл дверь и, не оглядываясь, сказал таксисту:
– Давайте на Казанский вокзал, куда-нибудь ближе к кассам.
Шофер кивнул, машина рванула, по счастью, резво, будто таксист боялся, что клиент передумает и вернется продолжать разговор. Наверное, это намерение витало в воздухе, но Жнец в эту минуту уже знал, куда ему ехать, и даже что надо спешить.
Ночью накануне подморозило так, что город в отражениях наледи будто пророс на свою высоту вниз.
«Семиверстова надо срочно затащить в дом, – размышлял Жнец, – и я знаю как. Прикинусь больным. Попрошу поухаживать. Он не откажет. Особенно если я буду как сейчас, при смерти, старику ведь неважно – от чего».
Никого не продать, кроме бога.
Переписка Екатерины Румянцевой
и Константина Жнеца.
Екатерина Румянцева – Константину Жнецу
«Я подумала, что если я встречу тебя, несмотря ни на что, значит, наверное, Бог есть, и он все же неравнодушен к миру. К чему-то ведет и от чего-то уводит. Нет, совсем не для нашего блага, я понимаю, что ты подумал. Для того, чтобы он стоял, наш мир, Бог должен подтверждать свое присутствие в людских делах.
И вот ты нашелся! И ты, если посмотреть со стороны, стал лучше! Может, потому, что десять лет назад – к счастью – ты как-то потихоньку исчез, и мы перестали быть одним целым. Как мне тогда казалось.
И теперь я должна сказать: Господь всемогущий, ты есть! Мне надо благодарить Бога за жестокость? Потому что он открыл мне: именно ты, любимый мой Костя, нужен мне. И он же открыл, что я-то тебе не нужна. И вот тут я понимаю, что он таков, этот человеческий бог, к которому я обращалась во всякую минуту, когда было плохо, и благодарила, когда было хорошо. Что он всегда строгий отец, но не сын и никак не святой дух! И что нет в нем никакой гармонии святой троицы. Я понимаю, что Богу нет дела до каждой грешницы вроде меня! Но где же его забота о том, чтобы надежды и отчаяния, любви и ненависти, слез и смеха было поровну! Он лишь …
Видишь, какие сложности вокруг просто от того, что я хотела бы поцеловать твои глаза».
Константин Жнец – Екатерине Румянцевой
«Я думаю о каких-то вещах, которые никогда меня не занимали! Например, что мне нравится, что тебя вымолил у Бога твой муж. В этой истории все – мои люди! Ничегов, для которого все, связанное с тобой, так серьезно! А я думал, что в Новогорске он безмятежно храпел по ночам, ничего не замечая! А ты, которая по этому поводу советовалась с Богом? Наконец, Бог, у которого можно вымолить его лучшую невесту, монахиню, которая принесла ему себя. А Бог сказал: тебе, РБ Екатерина, надо поступить вот так, так будет лучше. Почему это здорово для Бога? Потому что он понял, что при всех раскладах ты как монахиня столько не сделаешь, сколько сделаешь для обычных людей в обычной жизни. «В миру» это называется? Я бы сказал: в мире. Ты сама и не чувствуешь, что ты излучаешь на этот мир тепло и свет, идущие к тебе напрямую от Бога. Ты не думай, что я не почувствовал это тепло сейчас, а когда-то чувствовал. Нет, все чувствовал. Просто свою пайку я уже получил тогда. Теперь у тебя есть другие».