Спящий ребенок, лицо которого край капюшона легкой куртки закрывал почти по самые глаза, не позволял им разговаривать, и они молчали. И хотя прямо возле их скамейки бегали и кричали в голос целые стаи разновозрастных детей, отправлявшихся на отдых в Испанию на том же, что и Роксана с Вовой, самолете, Пиднелю казалось, что именно его голос может разрушить покой, соединявший их сейчас.
Он мог спросить: ну что, теперь ты довольна, Роксана?
Но получалось, что он просит какой-то оценки своих забот о ней и о ребенке, которого она давно считает своим. Нужно ли ему что-то большее, чем то, что он чувствует сейчас, понимая, что да, она довольна. Может быть, счастлива.
Ведь все сложилось так, как она хотела, а значит, так, как он мечтал. Роксана вступила в права наследства, они с Мишей усыновили Владимира Долбопрудного, она нашла клинику в Барселоне, где ей гарантировали, что ее Вова, теперь Владимир Михайлович Пиднель, после всего двух последовательных операций получит полноценное лицо и все, что человек может и должен им делать. И хотя пережить этот год после смерти отца без последствий не получилось, в последний месяц Роксана будто успокоилась. Не вспоминали вслух о вызовах следствия, которое подозревало ее и в соучастии в делах Ивхава, и, в то же время, в причастности к его убийству, унижения в суде, в котором она обвинялась за клевету, «соединенную с обвинением лица в совершении тяжкого преступления».
Миша тоже тихо радовался, боясь признаться себе в этом, как он всю свою жизнь боялся прислушиваться к себе, чтобы не разбудить бурю вокруг. Все эти сложные месяцы рядом с Роксаной дали ему молчаливое согласие Роксаны на его присутствие рядом. На возможность пригождаться по мелочам и спасать по-крупному, например, когда ему пришлось давать показания в суде. Он утверждал, что был свидетелем сцены, когда Жнец силой овладел его женой, но он не вмешался в происходящее потому, что ему нравилось наблюдать со стороны, как это происходит.
Он сообщил также, что именно этот эпизод стал причиной их семейного разлада. До суда ему было стыдно признаться, что он получал удовольствие от зрелища, когда его жену насилуют.
Не сговариваясь с ним, Роксана поддержала эту тему, сообщив суду, что акт насилия был совершен, но она неожиданно для себя получила сексуальное удовлетворение, и эпизод с бывшим насильником превратился в болезненно извращенную связь. Адвокат Леонид Рифеншталь, одно имя которого звучало как приказ, развил тему, построив защиту обвиняемой на обстоятельствах, вынуждающих обвиняемую к клевете:
– Каким способом, скажите, многоуважаемый судья, замужней женщине, тяготящейся извращенной связью, было прекратить эту связь, спасти семью, спасти, наконец, саму себя?
Судья Махорова, искренне поискав ответ внутри себя и в глубинах уголовно-процессуального кодекса, ответа не нашла. Сам процесс, как это часто бывает с женщинами-судьями, давал возможность Махоровой, женщине-одиночке кроманьонского типа, закаленной вечным ледниковым периодом, почувствовать свои преимущества перед многими молодыми, красивыми. Преимущества пусть и нравственные, но оттого еще более ценные. Какие, однако, пропасти разверзаются перед этими молодыми и красивыми! Нечасто услышишь в их практике, полной однообразных «пьяных преступлений», такое: «сексуальное удовлетворение»! Или «болезненно извращенная связь»!
По причине приятности для себя ощущений от процесса судья с оглашением приговора не торопилась, переносила заседания, приглашая разными способами в суд потерпевшего гражданина Жнеца К.В., чтобы убедиться лично, что его письменный отказ от претензий в адрес подсудимой являлся актом добровольным, осуществленным без давления со стороны.
Но Жнец К.В., увы, не являлся, даже посланные приставы вернулись ни с чем, то есть ни с кем. Жнеца К.В. не нашли, картина преступления осталась для Махоровой незавершенной, хотя, может, так и интересней. Но делать нечего, приговор висел в воздухе, просился к оглашению.
И судья, любуясь напоследок пылающими лицами подсудимой, ее мужа, ее адвоката, объявила решение: штраф в рублях по максимальной планке. Признаться, на ограничение или лишение свободы подсудимая не тянула, хотя можно было и сосватать побольше, чтобы аттракцион продолжался. Хотя обреченные лица веселой компании «то жнецы, то пендали» на последнем заседании перед вынесением приговора Махорову удовлетворили. Во время оглашения приговора судья видела красные, просвечивающие на солнце мальчишеские уши мужа потерпевшей, опухшее от слез лицо потерпевшей и решила: этих инородцев, а особенно эту смазливую сучку, проняло. Суд, в этот раз земной, оказался удовлетворен принесенными жертвами.