Сразу за поворотом пикап остановился, Мнвинду вышел из автомобиля и зашел в двери отделения полиции.
– Там, у автовокзала, у магазина человек лежит на тротуаре. То ли избитый, то ли побитый. Можете машину послать? Мои документы? Вот, возьми.
Игорь Гарпунов – Михаил Пиднель.
Пивной путч.
Кафе «Под кронами» к позднему вечеру заполнилось, заиграл оркестрик, как все ресторанные оркестрики, похожий смесью самодеятельности и отваги на «Машину времени». Создавался ровный фон, так подходящий для нового, более высокого градуса откровенности. Да и градусы спиртного, все же загулявшие в головах Пиднеля и Гарпунова, к тому располагали.
– Да, я из легавых, ты из волков, так, кажется? – спросил Игорь, отхлебывая из кружки «самобродное» пиво. – Каждый делает свое. Я допытываюсь, ты при этом смотришься красиво. Но объясни мне, почему благородство заканчивается на бедном архитекторе? Потому что он, извини, мягко говоря, э-э-э… оскорбил тебя в лучших чувствах?
– Ты хочешь поучить меня благородству? Ну, давай, валяй, предъявляй обвинение, – теряя свое фирменное самообладание, ответил Пиднель. – Прямо отсюда, сейчас, поедем в управление полиции, и я напишу признание в убийстве.
– Нет. Мне нужно признание в правде. Понимаешь, завело. Я хочу правды. Благородством я сыт. Ты накормил однажды. Могу отдать назад.
– Например?
– Например, оставить Жнеца за решеткой. Все свидетельские показания могут всплыть, а могут не всплыть, понимаешь?
– Я не согласен.
– Интересно. Все ты был согласен, и дело-то Жнеца у нас считали готовым к суду. А теперь не согласен.
– Тебе сложно это понять.
– Объясняй проще.
– Жнец сам влез в это дело. Сам! Я предупреждал его: не лезь, можешь попасть в западню. Это не для тебя.
– Получается, ты соврал, и вы все-таки с ним знакомы?
– Нет. У меня нет нужды приходить к человеку и говорить: я Пиднель, давай знакомиться. У нас с ним как в случае с моим знакомым Полом Маккартни. Если у меня спрашивают: ты что, знаешь Пола Маккартни, я говорю: знаю. Это правда. У меня ведь не спросили: знает ли сэр Пол меня.
– И как это ты Жнеца предупреждал?
– У меня есть свой е-мэйл в уголовной среде. Я передал по цепочке: если будет обращаться такой-то, в просьбе отказать.
– В какой просьбе?
– Ясно какой. Убить Ганса.
– А какая тебе разница – откажут или согласятся? Дело-то будет сделано.
– А пусть попробует сам. А я посмотрю. Мне интересно.
– Посмотрел?
– Конечно.
– И как?
– А никак. Он обосрался. Интересно, он Иван Мохаметыча искал, даже на собачьи бои за ним ходил. А меня собаки не привлекают, у меня на самого Жнеца ставка была: миллион против одного, что он не сможет инвалида, старика по сути, на тот свет отправить.
– Ты все-таки ему мстил.
– Нет. Мне, опять говорю, интересно. Ну… например, на соревнования люди приходят. Ведь не все из них смотрят, как очки набираются. Вот в бадминтоне смотрят красивый ход, заставляющий ошибаться. Или показ мод – там же не каждый выбирает, что купить. А я смотрю на человека, который оказывается рядом с моей женой, и отслеживаю: что с ним происходит.
– Что с тобой происходит, Михаил? Неужели деньги?
– Ха, деньги! Какие деньги? У Ивана Мохаметовича? Армейская пенсия?
– Ну ладно, ты, конечно, не знаешь о фабрике здоровья в Поталове?
– Ну, что-то слышал.
– Я тебе скажу громко, чтобы слышал наверняка: Ивхав Мнвинду вложил в этот жилой и производственный комплекс два миллиона долларов. Причем оплата производилась с валютного счета с последующей конвертацией. Ты не знаешь, откуда такие деньги у человека с поддельной пропиской?
– Он кого-то лечил, что-то еще… не знаю.
– Я знаю. Я поначалу тоже думал, что благотворители. Тех, кому он детей вернул, братьев. Героинозависимые. Но это другие деньги, Михаил, и ты это знаешь.
Игорь достал выписку из отчета налоговой инспекции.
– Вот, посмотри сведения о налоге на доход физического лица Мнвинду Ивхава Мохаммедовича двухлетней давности. Взгляни на сумму. Серьезная цифра, а? Так что самый тупой мотив, в который мне не хотелось верить, присутствует в действиях твоей жены. Так что же интересное, чего ты ожидаешь от нее всякую минуту… Чтобы она с папиным наследством не свалила без тебя?
– Ты не можешь об этом судить! – Михаил стукнул ладонью по столу так, что кружка слетела со стола, но ему ли было не схватить ее на лету.
– Не могу. Потому что не знаю. Объясни.
– Я не могу объяснить. Нет у меня для этого способностей.
– Ладно. Я пошел. У меня предложение. Что сделано, то сделано. Но у тебя есть два дня. Уезжай из страны. Хочешь с женой, хочешь один – твое дело. У тебя, я узнавал, открытая виза. Конечно, все дело с наследством брунейского дедушки вам надо будет забыть. Но что искать вас не будут, это факт. Вы – не Кеннеди.