- Тогда нет. Может, когда-нибудь, Аркала, но не сейчас. Даже такой, как я есть, я все же живу.
"Аркала предложил прекратить его несчастье", - подумал Ганс и услышал собственный тихий голос:
- Тогда останься со мной, Глаз, дружище!
- С радостью, Шедоуспан, старый друг.
- Ганс? Я.., кажется, я могу идти...
- Мигни!
- Ой, Ганс! Не так крепко!
"Она не сказала это, - подумал Шедоуспан. - Она не сказала: "Не так крепко, дорогой". Аркала сказал:
- Спи, Мигнариал. - И она вновь впала в забытье.
- Почему, тысяча чертей, ты это сделал, чародей?
- Меня по-прежнему зовут Аркалой, Ганс, и мы все еще друзья и союзники. Ей необходимо поспать. Нам бы тоже не мешало, но, учитывая то, что она пережила, ей это нужно больше.
Ганс вздохнул и нехотя кивнул:
- Просто теперь будет немного труднее спустить ее вниз, к городу, сказал он.
Эти слова разорвали цепь напряжения и отчужденности. Аркала захохотал. Глаз принялся подскакивать в воздухе. Нотабль бросился за мотыльком.
Все было кончено.
- Пойдем ко мне домой, - сказал наконец Аркала, вытирая глаза. - Там мы сможем последить за Мигнариал.
- Нет, не пойдем, - сказал Шедоуспан без улыбки. Все было кончено. Аркала получил два кольца, и Ганс понимал, что если и есть на свете человек, который не станет использовать их во вред людям, то это Аркала. Верховный Маг, разумеется, не догадывался о том, что его друг-южанин благоразумно утаил кольцо иллюзий.., в котором Аркала не нуждался!
"Пожалуй, я его подержу у себя некоторое время", - подумал Шедоуспан, спускаясь с холма.
***
В квартире на Кошенильной улице Нотабль припал к миске с пивом и лакал с беззастенчивым хлюпаньем. Мигнариал лежала там, куда Ганс положил ее, добросовестно одернув на ней юбки. Прежних отношений между ними уже не было, и она знала об этом, знал и Аркала.
"Ужас в том, - думал одинокий Шедоуспан, открывая окно второго этажа, - что ей не нужен одиночка. Ей нужен человек, который в ней нуждается. Проклятие. Аркала в ней нуждается. Я - нет. - Он вышел на крышу. Проклятие".
То же самое слово он пробормотал, когда развязал кожаный мешок и вынул из него восковую табличку и только один сребреник. Он потряс мешок. Тот был пуст. Одна из остававшихся монет исчезла.
- Черт! Но Малисандис был не так стар!
Да, но монета исчезла, а на покрытой воском табличке все еще было начертано одно имя: Ильтурас.
Тайна оставалась неразгаданной, и, возможно, ему не суждено было ее разгадать. И все же его жгло чувство, что ради мертвой пестрой кошечки, которая когда-то была женщиной, и ради живого рыжего кота, который тоже был когда-то мужчиной, он обязан попытаться. А разгадка, заключавшаяся в человеке по имени Ильтурас, который мог уже и сменить его, находилась далеко на юге: дома, в Санктуарии.
Он положил монету и табличку обратно в кожаный мешочек и на этот раз захватил его с собой, прежде чем спрыгнуть с крыши в окно и вернуться в квартиру. Мигнариал уже не было на диване, а в квартире пахло чем-то вкусным.
- Ганс? Я подумала, что немного похлебки нам не помешает.
- Хорошая мысль! - "Словно ночью ничего не произошло", - подумал он. Я разожгу огонь.
- Я, э-э, уже разожгла, - отозвалась она, но он уже сделал несколько шагов к кухне.
Она отвернулась. С болезненным чувством потери он подумал: "Она не хочет смотреть на меня, потому что я в своем черном костюме, она знает, что это моя "рабочая одежда", а она ненавидит мою работу". Возможно, и так, но за этим крылось еще что-то. Мигнариал выглядела виноватой!
Это было что-то новое; выглядеть виноватым было привычным для Ганса с тех пор, как они переехали сюда.
С преувеличенным вниманием склонившись над котелком, она ответила с запинкой:
- Я.., э-э.., этому научил меня Аркала.
- Ты.., разожгла огонь.., с помощью... - Пауза между двумя тихими словами затянулась. - Магии?
- Ну и что? - Она сделала усилие, чтобы сохранить безмятежное выражение лица; она знала его отношение к колдовству и чувствовала отвращение в его голосе. - О, Ганс, это так просто, такой маленький фокус, и безопасно.., и так удобно!
Он молча вышел из кухни и вернулся в комнату, чтобы снять свои черные одежды. Нотабль кротко попросил еще пива, был проигнорирован и почти мгновенно рухнул и заснул.
Переодеваясь, Ганс размышлял. В Фираке у нее было место, где она работала с клиентами в традициях своего народа с'данзо как ясновидящая. Ею очень интересовался человек, которому выпала честь быть наиболее могущественной фигурой города. И она любила его детей. А теперь.., а теперь она училась у него магии, силе, выходящей за пределы дара, унаследованного ею от с'данзо. Боги! Мигнариал - чародейка!
Охваченный тем же болезненным чувством отчуждения и страдая от этого, Шедоуспан сложил свою "ночную" одежду. Для путешествия. Он должен вернуться в Санктуарий. Должен. И он знал, что поедет один.
Ганс и Мигнариал молча поели похлебки, которая оказалась очень вкусной. И только когда они закончили, он сказал:
- Что ты помнишь, Мигни?
Ее рот открылся, взгляд сделался отрешенным; она уставилась в пол. Ганс услышал, как она вздохнула, и мысленно посетовал, почему ему так нравятся ее груди.
- Я думаю - все. Это просто.., это вроде сна, который я видела давным-давно. Мне не хотелось там оставаться, и я как бы пожелала.., уйти. И все кончилось. - Она вскинула голову. - О, Ганс! Ты спас.., спас мне жизнь!
Ганс не улыбнулся и покачал головой почти печально.
- Нет. Нет, это сделал Аркала.
Эпилог
Поздно ночью странная четверка покинула Фираку: большой серый конь, невообразимый бестелесный Глаз, плывущий по воздуху, огромный рыжий кот, дремлющий в седле впереди наездника, и Ганс, на этот раз не в черном.
Если бы это произошло днем, многих удивил бы, а то и насторожил тот факт, что он выехал через южные ворота, а потом обогнул весь город вдоль стен и поехал к холму, застроенному поместьями. В последний раз Ганс подъехал к особняку Корстика и вошел в него. Минут двадцать спустя он торопливо выбежал из дверей, вскочил в седло и быстро спустился с холма.
К тому времени, как он добрался до стен Фираки и двинулся на юг, пламя, охватившее убежище Корстика, уже рвалось к звездам.
Все было кончено.