– Мой клиент из «Жемчужины», – сказала Верджи сухо. Ясно было, что ей хочется отделаться от блондинки как можно скорее.
Та как будто и не заметила раздраженного тона Верджи.
– Я – Ири. – Девушка чмокнула Марка в щеку. От нее пахло морем, свежестью и чуть-чуть – какими-то терпкими духами, запах которых ни одна вода не может смыть. – Откуда ты прибыл, малыш? С Психеи? Или с Лация-два? В «Жемчужине» дорогие номера, – он вновь заинтересовал ее, но совсем чуть-чуть. Скорее всего, она прикидывала, можно ли этого парня раскрутить на обед в дорогом ресторане или на вечер в казино «Париж».
– С Лация.
Ири усмехнулась:
– Не пудри мне мозги, парень! У меня в комбраслете миниатюрный детектор лжи. И он говорит, что ты бессовестно лжешь!
– Тогда кто же я на самом деле? – Пока что Марк находил разговор забавным.
– Бывший раб, – отвечала Ири. – Вероятность пятьдесят процентов, и наемник – вероятность сорок.
– Бывший раб? – У беглеца с Колесницы Фаэтона дрогнул голос. Слова прозвучали звонкой пощечиной.
– Я встречала одного жиголо, который выдавал себя за патриция с Лация, девчонки вешались на него гроздьями, – сообщила Ири. – Но с тобой этот номер не пройдет. Сразу видно, что ты вырос где-то в колонии. Может быть, даже служил в ополчении. У тебя регенерированная кожа на спине. Не всякий поймет, но у меня наметанный глаз, – заявила Ири.
Верджи молчала и пыталась сделать хотя бы глоток из пустой чашки.
– Девчонки любят патрициев с Лация? – Марк не знал, как прекратить этот неприятный ему разговор.
– Очень не любят таких, кто пытается пудрить им мозги, изображает из себя аристократа, но при этом останавливается в «Жемчужине».
Поселиться в «Жемчужине» брату посоветовала Лери. Еще один розыгрыш обожаемой сестрички?
«Ну что, вернусь – спрошу. И отомщу. Или поблагодарю. За спасение от опасных хищниц», – Марк плотоядно улыбнулся.
Похоже, Ири приняла его улыбку на свой счет.
– Ладно, ладно, я тебя прощаю, – объявила она. – Хороша бы я была, если бы поверила, что ты – патриций. Но обещай больше не врать наивным девочкам.
– Вы тут устраиваете что-то вроде охоты на этих ребят с Лация? – спросил Корвин. Его вдруг стала забавлять дерзкая глуповатость Ири и ее уверенность. Похоже, она даже мысли не допускала, что может ошибаться.
– Неженатый патриций – главный приз, – ехидно заметила Верджи. – Ири каждый день тратит три часа на макияж и десять тысяч кредов в неделю – на тряпки. Обещала, что к концу года непременно добудет себе какого-нибудь лацийского аристократа.
– Зато ты ничего не получишь, – парировала Ири.
– Это почему? – спросила Верджи.
– Чтобы гоняться за неженатыми патрициями, нужна другая косметика. Да и купальник стоит надеть совсем другой. Неужели ты думаешь, что можно подцепить патриция, разгуливая в бабушкином купальнике?
Договорить она не успела: от удара кулаком слетела со стула и, грохнувшись на пятую точку, уехала по идеально ровному полу метра на три. Несколько секунд она сидела неподвижно, растерянно хлопая ресницами.
– Идиотка! Психованная! – Ири вскочила и стремглав унеслась с террасы.
– Хороший удар, – похвалил Корвин. – Но здесь наверняка всюду есть камеры наблюдения. Она может подать на тебя заявление в полицию.
– Не подаст. – Похоже, Верджи была в ярости, ноздри ее тонко очерченного носа дрожали. А глаза… Корвин был уверен, что они должны метать молнии. Но Верджи опустила взгляд и упрямо разглядывала пустую чашку.
– Почему?
– Мы – подруги.
– И каждый день деретесь? – Юноша был несколько обескуражен. Спору нет, в его детстве девчонки часто дрались, но то были рабыни с плантации барона Фейра.
– Не каждый. Но иногда случается. Я люблю драться, – призналась Верджи. – А ты?
– Не особенно. Хотя иногда приходится.
– Я все детство дралась. У меня было двое братьев. У нас каждый день в саду кипели сражения. Андре, Винсан и я… – Она вдруг помрачнела и подавила вздох. – Ири – хорошая девчонка. Просто характер у нее сволочной. Завтра мы помиримся, – пообещала Верджи. Похоже, ей было неловко от того, что Марк оказался свидетелем потасовки.
– Ты тоже ловишь патриция? – спросил он со смехом.
– Слушай, не говори ерунды. И потом… – Она скорчила презрительную гримасу. – Мне патриций ни к чему.
– Вот как? Мы такие гордые?
– Нет. Мне попросту запрещен въезд на Лаций. Я должна всю жизнь провести в колониях. Эта – лучшая. Но ведь есть еще такие как Петра. Ты бывал на Петре?
– Лично я – нет. Но мой дед воевал там. Ужасная планета с разреженной атмосферой. Жить можно только в купольных городах.
– А я была, – сказала Верджи. – Хотела сделаться петрийским наемником.
– У тебя отличный удар правой. Тебя бы взяли, – засмеялся Марк.
– Мне не понравился их обряд посвящения. Поэтому я выбрала Острова Блаженных.
«Кто она такая? Незаконная дочь какого-нибудь патриция, лишенная ноши, но сохранившая гордость и надменность предков? Или ее родители – причем оба – совершили государственное преступление, и вся семья была выслана с Лация, – внезапно ожил голос предков. – Их дети после шестнадцати должны находиться под постоянным контролем».
Корвина это открытие должно было бы оттолкнуть. Но не оттолкнуло. Напротив, проснулось жгучее любопытство – захотелось непременно узнать, кто она такая, почему оказалась высланной из метрополии пожизненно. Он ощутил с этой девушкой странное родство: оба против воли были лишены родины, оба пребывали не там, где хотели бы жить. Возможно, она росла среди чужих людей, как и Марк. Ее преследовали. Мгновенно он сочинил для своей новой знакомой целую историю жизни, расцветил многочисленными подробностями. Там еще не было конкретных имен и географических названий, но канва событий была прочерчена пунктиром от самого рождения до восемнадцатилетия героини.
– Пойдем, прокатимся на главной горке, – предложила она.
Корвин посмотрел на вершину скалы, откуда, совершая один поворот головокружительнее другого, спускался полукруглый желоб. По нему, оглашая окрестные горы визгом и воплями восторга, мчались вниз на амортизационных подушках любители приключений. Снизу этот спуск казался смертельно опасным. На самом деле замечательная горка ничем никому не грозила, зато гарантировала бешеный выброс адреналина в кровь.
– Идем, – Марк поднялся. – Но, похоже, там теперь уйма отдыхающих.
– Не страшно! Мы их всех растолкаем! Сядем на одну подушку, спустимся вместе. Так интереснее – могу тебя заверить. Подушки рассчитаны на двести килограммов. Вперед! На абордаж!
– Тогда она нас выдержит. Надеюсь, я не слишком растолстел! – Юноша попытался выпятить свой плоский живот. Его спутница рассмеялась. Но он был уверен, что Верджи смеется и шутит как-то через силу. Будто роль, которую она выбрала, с каждой минутой ей нравилась все меньше.
Они направились к площадке с лифтами – подниматься на гору. В соседнюю кабинку забежали две девчонки и парень – прекрасно сложенный широкоплечий блондин с профилем античного героя. Загорелые девчонки с идеальными фигурками смеялись, поочередно обнимали и целовали своего красавца, а потом друг друга. Видимо, вся троица уже успела скатиться с горки, потому что они тащили с собой три оранжевые пухлые подушки. Тем, кто скатывается в первый раз, амортизаторы выдавали наверху.
Две кабинки двигались почти параллельно. Марк со своей спутницей отстали от соседей на полметра – не больше. Верджи внимательно посмотрела на красавца с его спутницами, отвернулась. Полдень еще не наступил, склон горы и кабинки лифтов находились в тени. После жаркой террасы кафе здесь было довольно прохладно. Корвин заметил, что его спутница дрожит. Верджи вцепилась в поручень и, запрокинув голову, смотрела, как приближается макушка горы. Ее взгляд был прикован к причудливой арке, под которой начинался полупрозрачный желоб аттракциона.