Оглядываясь на занятых боем штурмовиков и корсаров, охранительница направилась в другую сторону — так быстро, как позволяла тяжёлая броня. Она подошла к автоматической двери и пневматическими кулаками резко толкнула сплошной лист металла. В нём образовались глубокие вмятины. Ефросинья ещё раз нажала на кнопки, спрятанные внутри перчаток. Новый удар продавил дверь сильнее.
— А-а-а! — переполненная гневом, прокричала Фрося.
И замолотила по металлу пневмокулаками. Не выдержав череды методичных толчков, дверь наконец грохнулась на пол. Охранительница попала в просторный, синеватый от инистой дымки заводской цех. Она шла мимо гигантских установок и длинных конвейерных рядов, которые десятилетиями, а то и столетиями ржавели на морозе, никому не нужные. На бетонном полу бесхозно валялись корсарская сабля и пистолет.
Наконец Пронина добралась до противоположного конца зала. Там, у серой бетонной стены, стоял Пиксель. Кулаки капитана стёрлись в кровь, и выглядел он растерянным. Перед корсаром лежал Одержимый. Подол чёрного плаща распластался на полу, и из недр одеяния выглядывали ноги в чёрных брюках и сапогах. Зеркальная маска, разбитая и покорёженная, лежала далеко от хозяина.
Головой предатель прислонился к стене. Длинные тёмные волосы хаотично торчали с обеих сторон. И охранительница наконец-то увидела лицо злодея. Обычное лицо мужчины тридцати лет, только измождённое и бледное. По впалым скулам тонкими линиями стекала кровь. У монстра глаза были как у маленького котёнка, с расширенными зрачками. Одержимый дрожал и трясся. Во взгляде, обращённом к Пикселю, читались мольба и отчаяние.
— Карл! — крикнул капитан, протянув руку своему врагу.
Или же другу?
— Карл? — переспросила Ефросинья. — Карл Птитс?
Она осмотрела бледного, похожего на привидение человека. Из глубин её памяти всплывали образы, и в её голове худое, истощённое лицо Одержимого стало живым и румяным, а длинные спутанные волосы — аккуратно стриженными. Только нос был по-прежнему крупным и острым, как птичий клюв, а взгляд чёрных глаз — умным и проникновенным.
Перед Прониной будто взаправду появился офицер Имперских Вооружённых Сил — сдержанный и высокомерный, в белоснежном парадном мундире с золотыми эполетами и аксельбантом на груди. Ефросинья встретила его на балу в честь первой годовщины колонизации Зекариса. В тот день охранительница ещё неудачно пролила красное вино себе на платье… И с капитаном Птитсом состоялся странный диалог:
«Вам не кажется, что я вас где-то видела?» — что-то в его облике тогда показалось ей подозрительным.
«Вряд ли, — лёгким светским тоном ответил он. — На разных планетах полно офицеров, и все они, возможно, на одно лицо…»
И за считанные секунды память исказила образ военного. Короткие волосы вновь отросли чуть ниже плеч и стали слегка вьющимися, суровые черты лица приняли мягкий, андрогинный вид, а белый мундир обратился в чёрно-зелёный наряд с претензией на уникальность и особый стиль.
Ефросинья вспомнила, как шла по коридору правительственного здания на планете Августин, которую оккупанты-разрушители назвали Ариманом в честь одного из воплощений Змея. Было это четыре года назад. Пронина выжигала предателей Империи одного за другим с помощью ручных огнемётов, и среди врагов попался этот жалкий, женоподобный носатый слизняк. Он бежал от Ефросиньи и в панике истерично визжал, сбрасывая с себя горящую куртку. И, уже задействовав телепортатор, находясь в безопасности, изобразил хитрую ухмылку и пробуравил охранительницу испепеляющим взглядом…
Долгое время Пронина не могла сложить все детали головоломки в общую картину, но сейчас ей всё стало ясно как никогда.
Одержимый. Капитан Карл Птитс. Ничтожный пропагандист на захваченном Августине. Множество масок одного человека. Подлого, беспринципного душегуба, который убил Аграфену…
— Сейчас ты сдохнешь, мразь! — с глухой ненавистью процедила Ефросинья.
Крепко сжав кулаки, она замахнулась на Карла. Он смотрел покрасневшими глазами то на неё, то на Пикселя. И больше не сопротивлялся. Испуганно трясся, ибо только идущие за Императором по-настоящему лишены страха.
— Карл… — за спиной Ефросиньи повторил корсар.
— Молчать! — рявкнула Пронина.
Тень её пневматических кулаков нависла над почти белым лицом Птитса. Своими пальцами охранительница нащупала кнопки внутри перчаток моторизованной брони. Один удар — и она собственноручно прикончит того, кто убил тысячи мирных подданных Империи на Великородине и Рейвенхольде, того, кто не глядя лишил жизни Грушу…