- Нас тоже подозревают? – Сомов одарил хозяина колючим взглядом.
- Вы, как и Эдуард, чужаки в наших краях, поэтому можете оказаться причастными к преступлению.
- Мне пока еще никто не доказал, что наш стрелок совершил то, в чем его подозревают, - Михаил тоже поднялся из-за стола и теперь стоял напротив хозяина, глядя ему прямо в глаза.
- Если он невиновен, зачем убегать? – Ромкуш первым отвел взгляд.
- Иногда пленников похищают, - заметил молчавший доселе Гога, вставая рядом с Михаилом. В голове «гнома» также не укладывались обвинения в адрес студента.
- Что ж, в таком случае мои люди найдут и освободят пострадавшего, - Ромкуш выдавил из себя некое подобие улыбки.
- Я боюсь, как бы они не перестарались в своем рвении, - Сомов не отступал.
- Михаил, разговор окончен, - князь начинал терять терпение. – Проводите гостей в синюю комнату.
Четверо стражников отвели чужестранцев в левое крыло третьего этажа дворца. Там почти не было украшений на стенах, зато двери имели по два замка и смотрелись более массивными.
- Вот и закончилась наша сказка, - вздохнул Скальнов, глядя на зарешеченные окна новой резиденции.
- Почему же? – невесело возразил Сомов. – Просто не у всех сказок бывает счастливый конец.
- Спасибо, ты меня утешил, - криво усмехнулся Топор. – Одного я понять не могу – как наш Каланча умудрился влипнуть в такую историю? Я еще с трудом допускаю, что он выстрелил в князя... Но завалить двух охранников? На ТАКОЕ у него кишка тонка.
- В Ромкуша парнишка не стрелял, - уверенно заявил Мишка.
- Откуда ты знаешь? Может, они встретились после турнира и вдрызг разругались? Например, из-за Серенды. Князь об этом никому, естественно, рассказывать не стал. А наш пылкий юноша запросто ведь мог разозлиться и начать пороть горячку.
Михаил был не согласен со Скальновым. Он принялся расхаживать по комнате, задавая странные, с точки зрения Гоги, вопросы.
- Сколько метров, по-твоему, от крыльца до указанного князем места засады?
- Пятьдесят или шестьдесят, - предположил тот.
- А ты видел, как он стрелял после соревнований?
- Видел. Ну и что? На самих соревнованиях он умудрился даже по мишени промазать.
- Потому что я так хотел, - с нажимом сказал Сомов. - Думаешь, зачем я просил вас разыграть тот небольшой спектакль?
- Честно говоря, твоя просьба меня действительно удивила. Особенно, когда ты предложил Руене его поцеловать, - воздыхателю волшебницы больше всего не понравилась именно эта часть просьбы.
- Мне необходимо было заставить парня начать волноваться. Когда он растерян, стрелы летят мимо цели. Проверено неоднократно.
- Думаешь, после ссоры с князем Каланча оставался спокойным? Серенда утверждает, что он ее сильно толкнул. Обычно с девицами наш Казанова более чем деликатен. Это сколько же злости в нем кипело…
- Помнишь наш якобы спор на площадке? – Михаил прервал собеседника. – Когда ты сказал, что ему не поразить мишень?
- Как ты просил, так я и сказал, - пожал плечами крепыш. Он не мог понять, к чему все-таки клонит Сомов.
- Но ты заметил, как Эдуард сцепил зубы?
- Да он после любого моего замечания психует, - махнул рукой «гном» и вдруг его осенило: - Погоди, так он стреляет без промаха только когда…
- Злится, - закончил его мысль «психолог». – И чем сильнее его злость, тем точнее наш снайпер. Заметь – именно злость, а не волнение. Это разные вещи.
- Что же получается – он не мог промазать?
- Вот именно! Допустим, Серенда действительно видела нашего стрелка взбешенным… Он ее толкнул. Девушка позвала брата, чтобы тот успокоил разгневанного Марицкого..., - продолжал рассуждать вслух Михаил. – Как-то это странно…. Хотя… скорее всего - чтобы тот наказал наглеца. Князь наверняка поспешил к сестре. В это время Эдуард только-только успел дойти до места засады, развернулся… и - давай стрелять (даже если он каким-то чудом промахнулся - полностью такой возможности исключать нельзя). Ты помнишь, сколько стрел он выпустил по «обидевшей» его мишени?