— Не нужно, Ваня… — тихо проговорила Анахита.
Да только Бледнов, казалось, её и не слышал.
— Пойдём… Пойдём, девочка… — сказал старик, уводя Анахиту.
— Я не…
— Пойдём… Подумай о дочери…
Я проводил старика и женщину с ребёнком взглядом. Когда они скрылись в женской, глянул Бледнову прямо в глаза.
— Опусти полено, — сказал я.
Бледнов снова не ответил. Дыхание его стало глубоким и прерывистым. Он покрепче вцепился в полено пальцами. Мелко отрицательно замотал головой.
— Что ж. Ладно, — сказал я и шагнул к нему.
Бледнов кинулся. Занёс полено высоко, целя мне в голову.
Я ушёл от удара легко. Вцепился ему в руку. Тяжёлое полено несложно было выбить из пальцев замполита. Оно с глухим стуком рухнуло на глиняный пол.
Я оказался сзади, выкрутил ему руку. Бледнов зарычал от боли. Левой рукой потянулся к табельному.
Тогда я его толкнул. Лейтенант грохнулся на пол. Я — на него. А потом немедленно взял его на удушающий.
Мы стали валяться по полу в пыли.
— Нет! Нет! Ваня! — услышал я крик Анахиты и плач ребёнка.
Понимая, что Бледнов вот-вот вынет пистолет, я поднажал. Но так, чтобы не сломать ему гортань.
Мой план сработал, когда я почувствовал, как Бледнов от отчаяния вцепился мне в рукав обеими руками.
— Нет! Нет! Ваня! — Закричала девушка.
— Не надо, внученька… — хрипловато ответил ей старик.
Боковым зрением я видел, как он преграждает девушке путь. Как не даёт приблизиться.
— Он убьёт его!
— Тихо… Не подходи…
Бледнов слабел с каждой секундой. Я чувствовал, что ему уже не хватает воздуха. Он сопротивлялся всё меньше и меньше. А потом и вовсе затих в моей хватке. Уронил голову.
Тогда я немедленно отпустил замполита.
— Вот видишь, всё с ним в порядке, — сказал я, когда после моих ударов по щекам Бледнов очнулся.
Лежавший на циновке, он медленно приходил в себя. Когда пришёл, то тут же подскочил, ища меня безумным взглядом.
— Тихо… Тихо, Ваня… — тут же принялся успокаивать его старик. — Саша не хочет нам вреда…
— Где… Что?.. — Бледнов увидел меня, сидящего на корточках рядом.
Зрение его сфокусировалось. Лицо побледнело. Он замер.
— Пришёл в себя? — спросил я тихо. — Ну теперь давай поговорим…
Бледнов посмотрел на Анахиту, державшую на руках перепуганную девочку. Женщина сидела у стены, на табурете. На ней не было лица. Глаза поникли. Стали какими-то безжизненными.
Лейтенант медленно и болезненно опёрся на руку. Схватился за горло и скривился от боли.
— Пришлось. Слушать ты меня не захотел, Иван, — сказал ему я.
— Зачем… — простонал он. — Зачем ты пришёл? Как ты меня нашёл?
— И ты, и твоя жена в безопасности, — сказал я. — Но у меня есть вопросы.
— Да… Да, я пытаюсь защитить мою жену… — сказал он. — Об этом знают на заставе. Знают, что у нас… дочь и…
— Вопросы не к тебе, — покачал я головой. Потом кивнул на Анахиту. — К ней.
— Что? — удивился Бледнов.
Я вздохнул. Обернулся к девушке.
— Как зовут девочку? — спросил я как можно спокойнее. Старался, чтобы голос мой звучал благожелательно.
— К-Катя… — прошептала она.
Я покивал.
— Как давно к тебе приходили душманы? Кто это был? Помнишь?
Девушка подняла на меня взгляд.
— Я…
— Какие душманы⁈ — крикнул Бледнов. — О чём ты, Селихов? Ты…
— Анахита, — сказал я, — сливала им всю информацию, что получала от тебя. А Муаммар Машалович прикрывал её. Даже перед самими душманами.
— Ч-что? — удивился Бледнов. Потом посмотрел на Анахиту заблестевшими глазами. — Это какой-то бред… Ведь бред же? Да, Аня?
Девушка скривилась, спрятала лицо. Заплакала. Старик немедленно приблизился к ней. Погладил по спине. Девчушка, видя мамины слёзы, тоже раскричалась.
— Я… — сквозь рыдания начала Анахита. — Я лишь хотела защитить Катю… Я не знаю, как они поняли… Может, через соседей.
Она снова спрятала лицо, уткнулась им в бочок девочки.
— Что? — в полнейшем изумлении выдал Бледнов. — Что?.. Что ты такое говоришь?.. Ты… Я ведь ничего тебе не рассказывал! Никакой важной информации! Ничего! Я…
— Она рассказывала им всё, — перебил его я. — Всё, что могла узнать от тебя. Всё, что ты мог неосторожно обронить в разговоре. Всё, на что жаловался. Ведь скажи, ты рассказывал ей о том, что к кишлаку прибывает разведвзвод? Был у неё тем вечером, когда на заставе узнали, что мы придём?
Бледнов широко раскрыл глаза. Сглотнул. Раскрыл и закрыл рот.
— Я не помню… Я… Если даже что-то и говорил, то ничего существенного…
— Ты говорил… — выдала Анахита через плач. — Говорил! Жаловался, что если придут ваши разведчики, вам на заставе может добавиться хлопот!