— А какие еще у вас есть выходы из положения, товарищ лейтенант? — спросил я. — Я вижу — либо смерть, либо бегство и смерть.
— Не пытайся меня пугать! — встал Бледнов. — Не пытайся! Хорошо же тебя вымуштровал твой командир! Этот Муха! Я сразу понял — нет в нем ничего человеческого! Он как автомат, который только и может, что воевать! И ты такой же!
Бледнов схватился за голову. Стал бродить по комнате и приговаривать самому себе:
— Подумать только! Они готовы заставить молодую мать заниматься опасной оперативной работой! Жизнью рисковать! Да что ж вы за люди⁈ Что ж вы за люди-то такие⁈
Мы с Муаммаром молчали. Просто следили за тем, как растерявшийся лейтенант бессильно слоняется туда-сюда.
Старый Муаммар медленно затянулся самокруткой. Выпустил густой, вонючий дым. Взгляд его оставался спокойным и безэмоциональным. Почти таким же, как мой.
— Если я не соглашусь, ты нас сдашь, так? — вдруг остановился Бледнов. — Ты доложишь Мухе про все, что узнал сегодня. Да?
— Вы спрашиваете, хочу ли я обречь вас на трибунал, а Анахиту на смерть? — спросил я.
— Да! Это я и спрашиваю!
— Нет. Не хочу, — сказал я. — Во-первых, в этом нет смысла. Во-вторых, мы упустим возможность.
— Возможность узнать что-то о вашем проповеднике⁈ — крикнул Бледнов.
— Мы — да, — ответил я, не поводя и бровью. — А вы упустите возможность спастись.
Бледнов остолбенел. Его бледное лицо вытянулось от изумления.
— Молодой Волк говорит правильно, — вклинился вдруг Муаммар.
Бледнов резко, так, будто бы его ударили в спину, обернулся к старику. Даже открыл рот.
— Бежать — значит сказать всем вокруг, что ты виноват, — сказал Муаммар. — Остаться и драться — значит не опускать рук и схватиться за шанс.
Старик снова приложил узловатые пальцы с самокруткой к губам. Затянулся. Ее уголек ярко разгорелся, побежал по тельцу папиросы, оставляя за собой пепел.
— Я бы дрался, — сказал Муаммар, когда снова выдохнул дым. — Потому что драться — это единственная возможность остаться живым.
— Я согласна, — вдруг раздался тихий, подрагивающий голос Анахиты.
Бледнов снова обернулся. Уставился на свою жену.
Девушка стояла в дверях, немного опустив голову и плечи. Скромно сложив руки на животе.
— Аня… — тихо прошептал Бледнов.
— Я согласна, — повторила девушка.
— Ты не понимаешь, что говоришь… — Бледнов подошел к ней, постарался коснуться лица.
Девушка мягко отстранила его руку. Слегка отвернулась.
— Я все разрушила, — сказала она. — Потому мне мои ошибки и искупать…
— Я… Я придумаю другой способ! Клянусь тебе! — взмолился Бледнов. — Придумай, как нам сбежать! Уйдем! Уйдем отсюда! Поселимся где-то на отшибе. Там, где будем в безопасности и…
— Куда бежать? — прервал его я. — И как?
И Анахита, и Бледнов почти синхронно посмотрели на меня.
— Что вы сделаете? Дезертируете, товарищ лейтенант? Соберете пожитки и уйдете в пустыню?
— Если потребуется! — приосанился Бледнов.
— И тем самым вы убьете всех, — сказал я. — Там только душманы. Только разбойники. А один вы не защитите свою семью. А мы — защитим. И когда все кончится, у вас появится шанс на спокойную жизнь.
Бледнов молчал. Он просто смотрел на меня дурными глазами.
— Он прав, — сказала Анахита. — Другого выхода нет, Ваня.
— Я что-нибудь придумаю, — бессильно возразил Бледнов.
— Давайте так, — вмешался я. — У вас будет время все обсудить и подумать.
Я знал — Анахита слишком дорожит своей дочерью, чтобы дать Бледнову совершить какую-то откровенную глупость. Знал так же и то, что девушка и ее дед поддержат мою идею. А лейтенант проще примет их позицию не под моим давлением, после уговоров Анахиты.
Дам ему не потерять лицо. Преподнести решение о сотрудничестве как свое, а не как принятое под грузом обстоятельств. Так ему будет проще согласиться.
— Я еще не знаю, — продолжал я, — когда мы уйдем из кишлака. Но скорее всего скоро. Возможно, даже днем.
Бледнов ничего мне не сказал. Он просто уставился на меня с настоящим отчаянием в глазах.
— Давайте увидимся утром, товарищ лейтенант, — сказал я. — И там расскажите о своем решении.
Я окинул всех присутствующих взглядом.
— Ну что ж. У меня еще много дел. Пора идти.
Старик уважительно кивнул.
— Прощайте, — сказала Анахита тихо.
Бледнов ничего не сказал.
Я кивнул. Обернулся и направился к двери. А потом услышал голос девушки: