— А что они думают о взрывном устройстве, которое нашли на площади? — ответил я вопросом на вопрос. — Что думают о боевиках, пытавшихся устроить взрыв?
Миронов несколько удивленно приподнял бровь. Кажется, мой вопрос застал его врасплох.
— Они благодарны, что бомбу нашли и обезвредили, — сказал он. — Но знаете что, товарищ старший сержант? Взрыв, по всей видимости, был сорван пожаром. Потому я и задаю этот вопрос. Повторюсь: ситуация крайне щепетильная и…
— Я устроил, — перебил я Миронова.
Лицо капитана на миг вытянулось. Муха наградил меня безразличным взглядом. А вот Волков посмотрел с настоящим ужасом. Он даже раскрыл рот в каком-то бесшумном стоне.
— В тех условиях я посчитал, — продолжал я, — что это единственный способ расстроить планы врага. Действовать нужно было быстро. Не то погибли бы не только мы, но советские солдаты из вашего отряда. Это уже не говоря о местных жителях.
Миронов молчал долго. Думал:
— Это скандал, — наконец отрезал он. — Если мулла и старейшины узнают, что пожар начался по вине шурави, это будет скандал… Так…
Капитан немедленно зашуршал бумажками.
— Я не могу пройти мимо. Сокрыть все от муллы — значит похоронить всю нашу работу. Попрать сами принципы нашей работы…
Миронов явно занервничал. Я заметил, как на лбу, под его фуражкой, выступила испарина.
— Пойти против совести. — Капитан занервничал. — Это провал. Провал нашей работы не только в местном кишлаке, но и… В общем… Я доложю о вас вашему начальству. Доложу во всех подробностях. Пускай сами решают, что с вами делать. Но здесь, в Айвадже, я больше не хочу вас видеть. И…
— Вы не правы, — сказал я твердо.
Миронов затих. Замер. Поднял глаза от своих бумажек и посмотрел мне в глаза.
— Что, простите? — спросил он с раздражением.
— Вы не правы, — покачал я головой. — Это никакой не провал.
— Товарищ старший сержант, — воспитанный Миронов позволил себе зло нахмуриться, — вы не понимаете остроту ситуации. Выходит, что советские солдаты пришли в Айвадж и подожгли собственность местных жителей. Вот какова суть ситуации! Это скандал. Международный скандал и…
— Советские солдаты вместе с местными жителями боролись с огнем, — сказал я. — Вместе спасали кишлак от огня. Спасали жилища людей от пожара. Бок о бок и сообща. А руководил всей этой работой — советский офицер. Вы руководили.
Миронов застыл, уставившись на меня.
— Разве вы не видели, как сплотились люди перед общей бедой?
— А ведь точно… — прозрел Волков. — Так нас не ругать… Нам медаль дать надо! Мы одним ударом сразу двух зайцев убили! И предотвратили взрыв, и помогли вам в вашей агитработе!
— Селихов помог, — суховато поправил Волкова Муха.
— Ну… Ну да… Селихов! — согласился Волков. — А мы помогали ему! Вот как! Одним махом двух зайцев!
— Вы себя слышите? — помолчав немного, спросил Миронов. — Вы слышите, какой вы говорите бред?
— Скажите, товарищ капитан, — начал Муха хмуро, — вас благодарили за помощь?
Миронов молчал. Только сжал свои тонкие губы.
— Меня — да. И других солдат тоже, — продолжал наш командир. — Я видел, как афганские мужчины, еще утром посматривавшие на нас косо, жали советским солдатам руки. И говорили им слова благодарности. Благодарности за то, что они не позволили огню распространиться и дальше по кишлаку. Все видели, сколько усилий и мы, и они отдали, чтобы сделать это. И они были благодарны.
Капитан не сказал ни слова. Казалось, он был в ступоре. Казалось, ему нужно было время, чтобы осмыслить нашу, такую отличную от его собственной, логику.
— Чтобы расположить кого-то к себе, — с улыбкой начал я, — первым делом стоит ему помочь. Даже в какой-то мелочи. Это работает лучше любых слов.
Миронов нервно облизнул губы. Потом открыл рот, чтобы что-то сказать.
— Уважаемый товарищ капитан! — послышался вдруг чужой голос из-за двери.
Миронов аж вздрогнул.
— Извините, товарищ капитан, можно ли мне войти? У меня к вам дело!
Голос, принадлежавший несомненно человеку в летах, звучал на довольно чистом русском языке. Хотя восточный акцент и пробивался в речи просителя, но был он почти неуловим и не резал слух.
— А… Да… — Миронов будто бы пробудился ото сна, — да, конечно, уважаемый Хаджи. Пожалуйста, входите.
Глава 8
Дверь со скрипом отворилась, и внутрь вошел старик.
На вскидку было ему около семидесяти лет, но возраст не сильно склонил мужчину к земле. Отразился на его осанке лишь легкой сутулостью.
Не хилый, а скорее сухопарый, он носил серую чалму и серый же халат из тонкой шерсти.