Когда Кандагари пришёл сюда и рассказал о своих подозрениях Хариму, тот ответил не сразу. Только и сделал что буркнул «Ясно».
Пару минут они молчали. Харим думал. Одноглазый Кандагари — ждал.
Кандагари не выдержал первым. Резко, почти срываясь, он швырнул на землю смятую пачку сигарет.
— Псалай пропал! Из-за этой твоей игры с мальчишкой! Пока мы пялились на ту квартиру, как ослы на виноградник, они схватили нашего человека!
Харим не шевельнулся. Он так и сидел, прислонившись спиной к прохладной глиняной стене. Смотрел на Кандагари поверх притушенного окурка. Молчал. Его спокойствие обжигало Кандагари сильнее любого строгого приказа. Сильнее смертного приговора.
— У меня почти не осталось людей! — голос Кандагари сорвался на хриплый шепот, полный ядовитой ненависти. — Мы больше не можем действовать как раньше! Нам пришлось затаиться! А ты? Тратишь время на слежку, которая не дала никаких результатов! Выступаешь против того, чтобы Псалай пошёл к Анахите не один! И к чему это привело?
— Если ты пришёл поспорить со мной, Кандагари, — сказал Харим, — то я не буду удовлетворять этой твоей глупой потребности.
Кандагари зло засопел. Скрестил руки на груди и тоже откинулся на прохладную стену спиной. А ещё — ничего не сказал.
Харим медленно выдохнул струйку дыма. Поглядел прямо на него. Словно взвешивал.
— Ты считаешь, вломиться в дом Анахиты было бы вернее? — голос его был тихим, почти плоским, но каждое слово врезалось в сознание, как удары пехотной лопатки. — И чего бы ты достиг? Вернул бы одного пропавшего человека, но вполне возможно, потерял бы больше мёртвыми. А ещё — взбаламутил бы весь кишлак. Привлёк бы к нам всеобщее внимание. А ты знаешь, какие сейчас, после пожара, в общине царят настроения. Открытые и враждебные дела равняются полному провалу.
— Ты рано или поздно уйдёшь из Айваджа! Вы там, в горах, мудрецы! — Кандагари вскипел снова, уже не в силах сдержать унизительную дрожь в руках. — А мы здесь, в грязи, кровью платим за ваши «великоумные» замыслы!
Харим вдруг поднялся. Неспешно. Его тень накрыла тень Кандагари, поглотила её. Темнота в подвале сгустилась.
— Твоя кровь — это и моя кровь, — произнёс он уже без всякого выражения. — И запретив тебе идти в бой прямо в кишлаке, я лишь хотел сохранить вам жизни и лицо перед старейшинами. Но если ты не способен держать свой гнев в кулаке, ты становишься угрозой. Для себя. Для дела. Твоё мнение я выслушал. Теперь заткнись и слушай.
Он сделал паузу, давая тишине прижать Кандагари к стене и низенькому табурету, на котором он сидел.
— Псалай — либо предатель, либо труп. И то, и другое ведёт к одному исходу, — продолжал Харим, — И если он угодил в руки к шурави, он прекрасно понимает свою дальнейшую судьбу. Он не дурак.
— Он боится меня больше, чем шурави, — сказал Кандагари.
— Верно. А ещё — он много знает. И сейчас его страх может сыграть против нас. Именно поэтому его нужно отыскать.
Кандагари молчал. Потом отвел взгляд. Зрачки его сузились от злобы и бессилия.
— Если Анахита завела его в ловушку, — продолжал Харим, — значит теперь и она, и вся её семья — это враги. Скажи, Кандагари, часто ли она встречалась с Псалаем?
— Каждый раз, когда её русский пёс посещал кишлак, — сказал одноглазый моджахед.
— И она всегда принимала его в своём доме?
Кандагари задумался.
— Нет. Не всегда. Иногда нам приходилось назначать встречу в других местах, там, где разговор незамужней женщины и мужчины никто не увидит. Там, где их встречи не вызовут подозрений.
— Где? — Вопрос Харима прозвучал резко и отрывисто, словно гром.
Кандагари опустил взгляд. Сглотнул.
— У… У иссохшего колодца, на юге, за кишлаком. В пересохшем русле, возле кяризов. А ещё… Ещё на старой мельнице.
Харим задумчиво засопел. Уставился на огонёк тлеющей коптилки.
— До колодца слишком далеко идти. Чтобы попасть туда от дома Анахиты, пришлось бы пересечь почти весь кишлак вдоль. Туда они не пойдут.
— Русло? — спросил Кандагари, взгляд его единственного глаза стал заискивающим, даже каким-то виноватым.
— Вряд ли. Слишком опасно вести там пленника. Псалай — не дурак. Он хитер и расчётлив. Почти так же хитер и расчётлив, как и эти шурави. И они прекрасно понимают, что прятать пленника в русле — опасно. Ведь в кяризах, что под ним, случился наш бой. А они плохо знают те туннели. Не станут рисковать.