— Смотри на меня, — позвал я Муху.
Тот никак не отреагировал. Он только опустил голову между колен и прерывисто, отчаянно дышал.
— На меня… — Я схватил Муху за ворот, заставил выпрямиться, чтобы распрямить диафрагму. — Смотри, ну…
Муха заглянул мне прямо в глаза. Но взгляд его всё ещё оставался стеклянным, словно у куклы.
— Дыши. Глубоко. Носом, — сказал я отрывисто. — Носом, слышишь? Сосредоточься на дыхании. Вот так. Хорошо. Вдо-о-о-о-х, вы-ы-ы-ы-дох…
С горем пополам я смог заставить Муху правильно дышать. Со временем его взгляд прояснился.
— Воды… Воды бы… — проговорил он, медленно успокаиваясь.
Волков тут же сунул ему свою фляжку.
Муха трясущейся рукой открутил крышку. Стал пить. Пил долго и громко. Жадно.
Когда закончил, вылил остатки воды себе на шею и голову. Отряхнул короткие волосы.
— Что произошло? Что такое? — спросил Волков, всё ещё тараща на Муху ничего не понимающим взглядом.
— Провалился наш допрос. Вот что, — сказал я кисловато. — Товарищ старший сержант схватился за оружие и чуть не застрелил информатора. Теперь Джамиль работать с нами не будет. Да и другие информаторы тоже. Весть о том, что шурави угрожают простым людям оружием, распространится по кишлаку быстро.
Лицо Волкова вытянулось от изумления.
Муха поднял на меня глаза. В них я прочёл то, чего, если честно, не ожидал увидеть — вину.
Да, в тёмно-карих радужках командира взвода поблёскивало осознание собственной вины. Осознание того, что же он только что натворил.
— Я… Я не знаю, что на меня нашло… — пробурчал Муха. — Какая-то пелена на глаза упала и…
Он не закончил, вместо этого уронил голову и помассировал глаза.
— И что теперь делать будем? — спросил Волков, водя взглядом от меня к Мухе. — Какие будут ещё указания?
Замком застыл, уставившись на Муху.
— Товарищ старший лейтенант? Что делаем? Уходим?
— Уходить нельзя, — покачал я головой. — То что произошло только что, может обернуться кровавыми последствиями для агитотряда. И раз уж мы заварили эту кашу, её нам и расхлёбывать.
— Думаешь… — Волков насторожился. — Думаешь, они придут мстить? Думаешь, возьмутся за оружие?
— Могут. Во всяком случае, теперь у них есть на один повод больше, — сказал я.
Волков засопел. Лицо его сделалось серьёзным, а взгляд — твёрдым.
— Если надо будет, будем защищаться… — сказал он решительно.
— Ты был прав, Селихов, — вдруг зазвучал тихий голос Мухи.
Мы с Волковым молчали, ожидая, что же он хочет нам сказать.
— Помнишь твой рассказ про полковника Валынского? Вот теперь, кажись, я тоже сплоховал…
— Что сделано, то сделано, — ответил я Мухе. — Обратно уже не воротишь. Теперь надо думать, как действовать дальше.
— И как мы будем действовать дальше? — спросил Волков.
Взгляд его снова стал заискивающим. Но теперь направлен он был не на Муху, как обычно, а на меня.
— Есть мысли, — я вздохнул. — Хотя теперь нам придётся туговато.
— Разведчики? — спросила Анахита.
— Да, — Бледнов кивнул. — Пришли с агитотрядом, чтобы узнать что-нибудь про Муаллим-и-Дина.
Замполит сидел на низенькой табуретке. Он нянчил дочку, аккуратно покачивая её на колене и время от времени сюсюкая.
Анахита же присела на мягкие подушки, что лежали на полу у стены. Обычно это место занимал её дедушка, но пока старика не было дома, место пустовало.
— Рыщут тут как ищейки, — продолжал Бледнов. — Матёрые мужики. Я с ними познакомился, когда они привезли на заставу своего раненого.
Маленькая Катенька, сидевшая у него на коленях, весело хихикала, когда отец строил ей рожицы. Потом Бледнов достал свою карманную расчёску. Приложил к губам, словно усы, и смешно пошевелил ею. Скосил глаза.
Девчушка весело рассмеялась, потянувшись к «усам» папки. Тогда Бледнов вручил ей расчёску, и девочка принялась играть с нею, будто бы это была не расчёска вовсе, а погремушка или любая другая весёлая игрушка.
— Ты редко приходишь в последнее время, — вздохнула Анахита и поправила длинные чёрные волосы. Потом подалась вперёд, сложила руки на бедре любимого, нежно устроила на них голову. Вздохнула.
Они помолчали.
— Ну что ты? — Бледнов аккуратно приподнял Анахиту за подбородок. — Я же был только позапрошлым вечером.
— А до этого не приходил неделю.
— Служба, — вздохнул Бледнов. — У командира ещё получается меня прикрывать, но сама понимаешь… Слишком часто бывать мне тут нельзя. А то пойдут слухи…
— Слухи уже идут, — вздохнула девушка. — Тебя тут видели. Дедушка говорит, что соседи спрашивали у него о тебе. Он сказал им, что дружит с тобой. Что ты приходишь к нему поиграть в нарды и почитать книги. Но на дедушку уже смотрят косо. Он же грамотный, долго работал с советскими инженерами в Кабуле. Думают — он доносит шурави.