Я хмыкнул. Уже тогда я понял — он действительно как-то накосячил. Да только отпираться будет до последнего.
Муха с Кулябовым скрылись в землянке.
— Сашка! — вдруг позвал меня кто-то.
Я обернулся.
Это был боец по фамилии Митин, Витя Митин. Он служил разведчиком в отделении Андро Геворкадзе.
— Что такое? — спросил я.
— А че? Муха Кулябова звал?
— Увел его в землянку уже.
Митин выругался матом.
— Вот зараза, и че? Ты ж с ним ехал. Сильно он злой?
— Как собака, — улыбнулся я.
Митин выругался во второй раз.
— И чего вы натворили-то? — кивнул я вопросительно.
— Да ничего мы не делали! — неубедительно наврал мне Митин.
— А че ж ты тогда так забеспокоился, а?
— Да я просто спросил, — замялся Митин. — Ну лады. Пойду.
Он было обернулся, чтобы уйти, но я остановил его:
— Я слыхал по рации чужие голоса.
Митин застыл. Обернулся.
— Чего? Какие голоса, ты че?
— И ваши тоже слыхал. Ты б лучше Мухе признался. Он же не успокоится. Как вернемся в крепость — весь взвод будет гонять так, что мало не покажется.
Митин не выдержал моего взгляда. Опустил глаза.
— Ну дело твое, — пожал я плечами. — Поступай как знаешь. Да только когда ты всему отделению проблем понаделаешь, никто из парней тебе спасибо не скажет.
— Ниче мы не делали… — выдохнул Митин и поправил ремень автомата на плече.
Я ничего ему не ответил. Только пожал плечами.
— Давай! Давай ее туда! — кричал кто-то из парней, когда Пчеловеев с Бычкой потащили вырывающуюся овцу за землянку. — Вон там за ветку привяжем!
— А откуда ж она взялась? — рассмеялся кто-то другой.
— А вот так! — крикнул Махоркин, выбравшийся уже на броню, — это интернациональная помощь афганского народа советскому!
— Ага… У них попробуй чего выпросить, — хмыкнул Андро Геворкадзе, наблюдая, как парни тащат стреноженное животное к ветке старого, хиленького ореха. — Они скорее с тебя последние сапоги сымут, чем овцой поделятся!
— Ну с нас же не сняли! — крикнул Махоркин.
— Ну, — подтвердил Глебов, стоя у большого колеса БТРа, — нам ее Саша Селихов выменял.
— Это ж на что? — удивился Андро.
— На урок гостеприимства! — разулыбался Махоркин.
— Гля, че учудили? — сказал мне Муха и передал аудиокассету. — Лоботрясы. Решили, что рация — это им магнитофон какой-то!
Следующее утро началось со сменой караульных. Почти сразу на точке началась суета. Кто-то разделывал овечку, другие рыли яму, чтобы соорудить походный «мангал» под шашлык. Третьи заготавливали дрова. Кто-то ушел за водой.
Пчеловеев с бойцом по фамилии Андреев варили в котелке патроны, чтобы обменять их на лук в ближайшем пастушьем поселении. «Приготовленными» патронами потом все равно не пострелять, а лук взводу нужен. Без лука никак.
Я же сидел на большом бревне у кострища и точил нож на куске точильного камня, который позаимствовал у Махоркина. Как только с овцы снимут шкуру, надо было помочь парням с разделкой туши.
Когда Муха отвлек меня, я отложил нож. Взял в руки треснутый футлярчик с кассетой. Сквозь прозрачный пластик рассмотрел рукописные буквы на вложенной внутрь записки — AC/DC.
— Рокеры, блин… — выдохнул Муха. — Решили музыку послушать. Митин где-то достал «Весну» с порванным динамиком. Ну и ума ему хватило Кулябова надоумить к рации его присобачить. Они даже переходник из проволоки скрутили. Тфу… Музыканты чертовы.
С этими словами он глянул на провинившихся бойцов.
Я понял, что Митину хватило духу признаться, как только проснулся. Все потому, что первым делом, выйдя из землянки, я увидел двух бойцов, неустанно роющих окоп для новой пулеметной точки.
Помятые, грязные и хмурые, они без устали работали саперными лопатками, стоя на коленях в сухой афганской земле.
— Я сразу понял, что с Кулябовым тут нечисто, — хитровато улыбнулся Муха. — Ты знаешь, что он пару месяцев назад вытворил?
Я вернул Мухе кассету, не сказав ни слова, отрицательно покачал головой.
— Таким же макаром пытался к нашей взводной рации присобачить какой-то проигрыватель. Дежурный, когда в эфире услышал Высоцкого, очень удивился.
Мы с Мухой сдержанно рассмеялись.
— Ладно, — я встал. — Пойду. Мне надо парням помочь с разделкой. Покажу им, как жилы правильно вырезать, чтоб мясо было нежнее.
Муха кивнул.
Мясо резали на крупные, большие куски. Мариновать предполагалось в луке, специях, которых парням удастся урвать у местных, ну и воде с добавлением аспирина. Мясо должно было получиться нежным и вкусным, хоть и нехитрым яством. В нашем положении — лучше и не сыщешь.