Там, на позициях, за камнями, уже залегли и ждали меня Муха, Волков, Махоркин и ещё двое бойцов — Смыкало с Филипенко.
— Значит так, — сказал Муха, когда я приблизился к ним и сел на колено рядом со старлеем, — приближаемся метров на пятьдесят. Попробуем осмотреть машину лучше.
Мы выдвинулись. Торопливо, используя складки местности и следя за вершинами, приблизились к машине. Муха вручил Махоркину бинокль.
— Что видишь, Игорёк?
Махоркин, лёжа между камнями, поправил свой АКС-74У, чтоб не мешался. Уставился в бинокль. Некоторое время он рассматривал машину.
— Ходовая вроде цела, колёса не спущены, — заключил он, — на моторном отсеке или отсеке экипажа повреждений не вижу. Следов огня — тоже. Отсюда я б сказал, что машина на ходу, товарищ старший лейтенант.
Муха, сидевший рядом, задумался. Он нахмурился, уставившись куда-то вперёд.
— А ты что думаешь, Саша? — спросил он у меня.
— Они спокойно подъехали к нужной им тропе. Знали, куда идти, — сказал я, — спокойно выгрузились и пошли вверх. А вот экипаж остался в машине, сразу не вышел.
— Почему ты так думаешь? — нахмурился Муха.
— Каски. Их две. Плюс два вещмешка и подсумки. Всё на двоих человек. Мехвод и наводчик избавились от них прежде чем уйти.
— И зачем им нужно было выходить? — задумчиво поджал губы Муха.
— Причин может быть много. Вопрос другой — зачем они оставили снаряжение? — сказал я.
Муха покивал.
— Так ладно, — выдохнул он. — Волков.
— Я.
— Свяжись с Андро. Пускай тащат щуп. Подойдём ближе, осмотрим машину в упор. Проверим территорию на мины.
— Есть… — Волков кивнул. Приложил гарнитуру к уху. — «Ветер два», как слышно? Это «Ветер первый»…
Когда мы аккуратно приблизились к БТР и осмотрели его, наши догадки подтвердились — машина оказалась на ходу. Экипаж просто покинул её. И всё. Потом мы щупом проверили почву вокруг машины и под ней. Мин здесь не было.
Но вещи, что мы нашли вокруг БТР, окончательно ввели Муху в замешательство.
Каски и подсумки с вещмешками оказались лишь вершиной айсберга. Вокруг БТРа, прямо на земле, лежали панамы и солдатские кепки. Некоторые из них втоптаны в пыль. Махоркин нашёл на броне БТРа снятый с кого-то серебряный крестик на чёрном шнурке.
Под колесом я нашёл стопку писем, пригвождённых к земле штык-ножом.
Пока остальные осматривали нутро машины, я аккуратно извлёк нож из земли. Поднял толстенькую стопку. Начал перебирать.
Там нашлись письма из дома, от родителей, невест, родственников. А ещё были несколько фотографий. На них солдаты были запечатлены кто с сослуживцами, кто с родственниками. Но одна деталь показалась мне особенно занятной — на всех фотографиях лица солдат оказались перечёркнуты чёрным карандашом или мелком.
— Командир! — позвал я Муху.
Тот сидел на броне. Наблюдал, как Смыкало исследует десантный отсек БТРа.
Муха глянул на меня.
— Я нашёл кое-что интересное, — сказал я.
Муха спрыгнул. Я показал ему фотографии и письма.
Старлей стал перебирать их. С каждым осмотренным им документом он всё сильнее и сильнее хмурился.
— В машине нет боезапаса, — сказал он, — ни единого патрона — всё выгребли.
— Забрали с собой, видать, — услышал слова Мухи Смыкало, вылезший из бокового люка.
Когда за спиной Мухи появился осматривавший двигатели Махоркин, Муха не глядя сунул ему письма и фотографии.
Я понимал, о чём думает командир. И был с ним не согласен.
— Сукины дети… Целым отделением… — процедил он сквозь зубы.
— Вы думаете… — обходивший машину кругом, к нам приблизился Волков, — вы думаете, они дезертировали? Целым отделением?
— Ни патронов, ни оружия, — покачал головой Муха, — всё выгребли. Каски, подсумки пустые, головные уборы — оставили… Эти падлы в горы ушли…
Все пограничники, кто был рядом со старлеем, помрачнели.
— Не думаю, что тут всё так просто, — возразил я. — Нужно осмотреть территорию тщательнее.
— А что тут осматривать? — угрюмо заявил Муха. — Приехали куда надо, потом собрали оружие и ушли! А это!
Он указал на Махоркина, державшего стопку писем, потом обвёл руками землю под колёсами БТР, где лежали вещи солдат.
— А это публичный акт отречения! Вот это что! Они присягу предали! Страну свою предали! А потом забрали что могли — и ушли к духам! Вот что!
— Так просто к духам не уходят, — покачал я головой.
— Раньше уходили!
— Уходили, — кивнул я. — Но это были единичные случаи. Кому-то не везло с товарищами. Кто-то в плен попал. Но чтоб так, с бухты-барахты — никогда.