Но и без этого мы наверняка уже под прицелом хитрого и ловкого врага, давно изучившего все эти горы.
Решение нужно было принимать быстро. Ведь понимал я и то, что боя скорее всего не избежать при любом раскладе.
И опасения мои подтвердились немедленно.
— Нужно вернуться, — наконец осознал происходящее Пчеловеев. — Вернуться и…
Договорить он не успел.
По тропе, где затаилась группа Мухи, немедленно открыли огонь из нескольких пулемётов, чьи позиции были скрыты где-то в горах.
Пчеловеев было обернулся, чтобы посмотреть, что происходит ниже по склону. А мне оборачиваться было некогда.
Как только началась пальба, душманы тут же сгруппировались и, держа автоматы наготове, устремились в горлышко, чтобы выйти на тропу и обстрелять прижатых огнем пограничников.
Этого я допустить не мог.
— Огонь! Огонь! — крикнул я, уже взяв духов на прицел.
Пчеловеев замешкался, подтягивая автомат, чтобы взять его наизготовку.
К этому моменту я уже открыл огонь.
Оружие судорожно стало биться у меня в руках. К резкому, прерывистому треску вражеских пулемётов примешался новый звук — грохот моего собственного оружия.
Неприцельная, длинная очередь веером ударила в сгруппировавшихся и плотно идущих один за другим душманов.
И они явно не ожидали такого поворота.
Первый упал как подкошенный, когда две или три пули перебили ему ноги, а четвертая угодила в торс, чуть пониже подмышки.
Второго тоже достала моя очередь. Я видел, как сначала на его левом плече, а потом и на лице расцвели страшные раны.
Духи просто завалились на тропу. Один ещё слабо шевелился, второй тут же упал замертво.
Остальные двое, смекнув, что им зашли с фланга, кинулись в укрытия, за камни. Стали отстреливаться в ответ.
Не успел Пчеловеев открыть огонь по врагу, как у нас над головами засвистели пули. Они щёлкали по камням, рикошетя, протяжно выли, крошили каменную крошку и разбрасывали пыль, сыпавшуюся мне за шиворот, неприятно щекотавшую кожу шеи.
Они не знали, где именно мы сидели, и только и могли, что стрелять куда-то в нашу сторону, на звук выстрелов.
— А! Падла! — крикнул Пчеловеев, когда пуля угодила так низко в булыжник, что каменный осколок, отскочив, оцарапал ему щёку.
— Огонь! Огонь! — подбадривал я бойца, — нельзя, чтобы они подняли головы, ну⁈
Пчеловеев, опустив голову и поставив автомат на магазин, вслепую стал палить куда-то в сторону врага.
Его нестройные, короткие очереди будто бы уходили вникуда. Лишь иногда можно было заметить, как пуля поднимает струйку пыли на тропе, как, угодив в воду, выбивает из лужицы небольшой фонтанчик.
Но этого мне и было надо. Главное — душманы, сбитые с толку огнём, залегли, пряча головы.
Я быстро достал Ф-1 без запала, нащупал и УЗРГМ. Принялся торопливо вкручивать его в тело гранаты.
К этому моменту враг уже спохватился и вслепую стал поливать нас огнём. Пчеловеев, ругаясь матом, пригнул голову, прижался к земле чуть ли не щекой.
И всё же мы с Пчеловеевым оказались в выгодной позиции — на господствующей высоте. И к тому же в слепой зоне пулемётчиков. Будь у вражеских точек возможность подавить нас, они бы уже давно это сделали. Но валуны, застывшие на вершине, закрывали врагу сектор обстрела.
Да только это создавало Мухе и оставшейся группе дополнительные проблемы — они стали основной целью пулемётного огня противника.
Я закрутил запал, быстро, выверенным и экономным движением разогнул усики чеки, выдернул её.
А потом ловко, совсем так, как показывал когда-то парням, перегруппировался набок.
— Граната! — крикнул я и кинул Ф-1.
Лимонка полетела на тропу, куда-то за спину душманам.
И надо сказать, увлекшись нами, духи её не заметили.
Грохот взрыва смешался с усилившимся рокотом пулемётов.
Быстро приняв положение лёжа для стрельбы, я успел заметить, как один из духов вывалился из-за укрытия, контуженный взрывом и поражённый осколками.
— Огонь! — приказал я.
И выстрелил. Когда пули настигли раненого, но всё ещё живого врага, он затрепыхался на тропе, словно бы в конвульсиях. А потом затих.
Последнего, четвертого, не было видно ещё несколько мгновений. Потом, краем глаза, я заметил движение. В этот момент Пчеловеев выстрелил.
Его автомат последовательно выплюнул три патрона. Исколотый взрывом душман вывалился из-за камня. Несколько раз вздрогнул и затих.
— С-с-сукины дети… — протянул Пчеловеев, вытирая с лица грязный пот, смешанный с кровью и поднимаясь на колени.
Я ему не ответил. Вместо этого сел на колено и обернулся. Валуны немного заслоняли обзор, но я видел оставшуюся часть группы Мухи, прижатую к земле на тропе.