— Отступил, — прошептал я.
— Чего? — спросил Муха, когда отложил рацию.
Я не ответил сразу. Всё потому, что метрах в ста от нас заметил человека. Это был высокий, но худощавый мужчина, одетый в длинную рубаху, шаровары и армейскую куртку. Он торопливо, оскальзываясь и спотыкаясь, пробирался вверх по хребту.
— Пулемётчик, — сказал я.
Муха проследил за моим взглядом.
— П-падла… Сейчас мы его… — Старлей снова схватился за рацию: — «Ветер три»!
— Нет, — прервал его я, — гада надо взять живым!
— Чего⁈ — у Мухи от удивления аж глаза на лоб полезли. — Эти сукины дети нам машину расхреначили! Парней наших ранили! Накрыть его и дело с концом!
— Он может что-то знать о пропавших бойцах, — возразил я, а потом, не теряя ни минуты, поднялся на ноги и принялся двигаться вверх по тропе.
— Селихов! Селихов, ёлки-моталки! — кричал мне вслед Муха, — а, зараза! Смыкало, Бычка! За мной вверх, быстро!
Поднимаясь, контролируя дыхание, чтобы экономить силы, я бросил взгляд назад. Увидел, как Муха и ещё двое бойцов, оставив группу, пустились за мной следом.
Душман был скор. Он бросил пулемёт и шёл налегке. Да и в принципе гад явно лучше нас ходил по горам.
— Ты его не догонишь! — кричал Муха, поднимаясь где-то позади, — слишком быстро идёт!
Я снова глянул на душмана.
Тот пробирался по камням, хватался за кусты и суховатые ветки низкорослых деревьев. И постоянно, с каждым тяжёлым шагом разрывал дистанцию.
Эх… Не знал Муха, что у меня и в мыслях не было гнаться за ним до самой вершины, где враг легко мог затеряться в горах, а то и присоединиться к новым силам противника.
Потому, подождав, пока дух пройдёт кустистый участок склона и окажется на более-менее открытой местности, я застыл на месте и вскинул автомат. Приготовился стрелять.
Дух поднимался и не оглядывался, сосредоточил все силы на том, чтобы скорее добраться до вершины гребня. И это стало его ошибкой.
Я выстрелил раз, другой, третий. На четвертый дух рухнул куда-то в камни и пропал из виду.
Тогда я принялся продвигаться, но не по тропе, а наискось к вершине.
Нет, я и не собирался подстрелить его. В такой ситуации и в таких условиях я прекрасно понимал — расстояние слишком велико, чтобы поразить цель из автомата Калашникова. Но затормозить, заставить замедлиться — дело другое.
— Куда лезешь! — крикнул мне поотставший Муха, — там склон опасный! Не пройдёшь!
Но я проходил. Я с трудом, забыв о всякой усталости и боли в мышцах ног, перешагивал камень за камнем. Где-то карабкался, где-то взбирался в очередную вымоину, образовавшуюся на склоне.
— А! Чёрт! — услышал я далёкую ругань Мухи за спиной, — давайте за Селиховым, след в след! Он нас проведёт!
Когда дух снова показался из-за камней и принялся подниматься, я опять открыл огонь по нему. Душман залёг и… начал отстреливаться из пистолета.
Я даже не пригнул головы. Знал — оттуда, из короткоствола, он не попадёт. Будь дух даже трижды хорошим стрелком.
Мы неумолимо пробирались следом.
Когда меня догнал Муха, мы вместе с ним принялись постреливать в сторону врага, чтобы не дать ему двигаться в полный рост.
Так мы и продвигались: метр за метром, камень за камнем. Погоня эта казалась мне бесконечной. Будто бы наша с Мухой группа обречена вечность идти к пулемётчику. И никогда его не настигнуть.
Но мы настигли.
Мы вышли с духом на одну линию подъёма, но оказались ниже метров на десять. Душман лежал между камней и пытался карабкаться вверх на пузе.
Когда он услышал нас, то обернулся и выстрелил по нам из нагана.
Муха отшатнулся, пригибая голову. Бычка рухнул на землю, нацелив пулемёт на стрелка. Смыкало пригнулся и присел за камень. Душманская пуля немедленно завыла, отрикошетив об его укрытие. Смыкало выматерился, но автомат все равно вскинул.
— Стоять! Оружие на землю! — закричал я, беря духа на мушку. — На землю!
Дух, полулежавший на спине, не послушал. Я наконец смог рассмотреть его. Это был молодой человек, юноша, почти подросток. У него было узковатое и по-девичьи гладкое, поросшее редкой, прозрачной бородёнкой лицо. А ещё — большие карие глаза.
«Снова совсем пацанов в бой бросают, — промелькнула у меня в голове мысль, — падлы…»
Несколько мгновений душман медлил, а потом просто взял и приставил дуло револьвера к виску.
— Стоять! — закричал я, — оружие на землю!
Муха подхватил, заорал что-то духу на дари.