— Что же мы будем делать с этим узником? — спросил его Помощник. — Его нужно судить быстро и справедливо, иначе крестьяне, и так убежденные в коррумпированности власти, опять поднимутся.
Принц Буи прикрыл глаза, нахмурив красивый властный лоб.
— Пускай требуют чего угодно. С каких это пор принцы должны прислушиваться к народу? Я выдумаю такую казнь для этого смутьяна, которая заставит его приспешников трепетать!
Помощник, чье гордое лицо уже начало неуклонно округляться, кивнул — его косичка, похожая на черную лиану, со свистом рассекла воздух и легла на спину.
— Должен признать, что Рисовое Зерно, каковы бы ни были его грехи, умеет найти подход к крестьянам. В нем есть особенное очарование, и, хотя я не слышал его речей, я думаю, что он имеет над деревенщиной такую же власть, как кобра над лягушкой. Не многие могут похвастаться, что обладают такой силой внушения. Я надеюсь, что вы хорошенько обдумаете, к какой казни его присудить, потому что будет неправильно, если другой вожак, разгневанный несправедливостью, займет его место.
— Нет, нельзя, чтобы одно испорченное зерно погубило весь урожай. Есть только одно решение: крестьянин Рисовое Зерно должен быть казнен!
— Учитывая скорую казнь через обезглавливание целой семьи Дэй, не слишком ли жестоко?
— Наоборот! Я даже думаю, что их надо казнить заодно: сначала деревенщину, потом господина Дэй и его родню. С одной стороны, это напугает крестьян. Они поймут, кто здесь хозяин. А с другой — господин потеряет лицо, прежде чем расстанется с головой.
Увидев казнь своих близких и поняв, что восстание окончательно подавлено, он будет умолять меня убить его, чтобы не умереть от стыда!
Принц Буи поднялся, демонстрируя пропорционально сложенное, великолепное, несмотря на следы работы времени, тело. Впрочем, разве не было у него множества жен и очаровательных наложниц? Он продолжал:
— Примерное наказание заставит замолчать наглых крестьян, требующих отчета от своего властителя. Система устроена таким образом, что есть люди, которые думают, и есть люди, которые повинуются. Неужели им непонятно, этим несчастным, что раз они рождены в грязи, а не во дворце, то это неслучайно?
Разговор был прерван появлением управляющего — он вошел неслышно и низко склонился перед принцем.
— Простите за вторжение, ваше высочество, но явились два визитера и просят о встрече с вами.
— Наверно, какие-нибудь жалобщики из города. Опять что-нибудь стряслось? — гневно воскликнул принц Буи.
— Вид у них не очень веселый, но это не жалобщики. Один из них — императорский мандарин, только что прибывший из далекой провинции.
— В таком случае, пусть войдут! — приказал принц.
Через несколько мгновений, когда тяжелая резная дверь была отворена со всяческими церемониями, мандарин Тан и ученый Динь предстали перед принцем Буи, стоящим в тени, и его Помощником, который оперся о подоконник.
— Принц Буи, — начал мандарин, почтительно склонив голову, — свидетельствую вам свое почтение. Возможно, вы припомните студента Тана, бывшего другом вашего сына, принца Хунга.
Произнеся эти слова, молодой правитель еще ниже опустил голову, чтобы не видеть горя отца, потерявшего сына.
Принц задрожал, как будто появление этого человека могло каким-то образом воскресить его погибшего сына.
Он внимательно и жадно разглядывал гостя, его утонченную церемониальную прическу, грубые мозолистые руки. Он был удивлен его необычным для императорского чиновника телосложением. Он вспомнил наконец этого деревенского паренька, неотесанного, но поразительно умного, верного друга и соученика сына, который очень ценил его.
— Студент Тан! — воскликнул он. — Я всегда буду помнить этот день. Ваш приход — это, в какой-то степени, возвращение моего сына!
Он подошел к молодому человеку и крепко обнял его, как будто тот и вправду был его потерянным и обретенным вновь ребенком.
— А вы действительно успели стать мандарином? Какой провинцией вы управляете?
— Провинцией Высокого Света, — скромно ответствовал мандарин. — Это небольшая область. Я был назначен туда в прошлом году. Административные заботы требуют больше энергии, чем я предполагал, поэтому я очень доволен помощью, которую мне оказывает ученый Динь, сопровождающий меня.
Динь в свою очередь поклонился, и принц смог оценить ум, сиявший в его глазах.
— Однако, вы в хорошей компании, — сказал он мандарину Тану.
Повернувшись к Помощнику, стоявшему позади, принц Буи представил его:
— Мандарин Тан, ученый Динь, должен сказать: в решении дел Исполнителя Закона мне тоже помогает замечательный человек.
Мандарин Тан увидел абрис гордого лица Главного министра округа, стоявшего на фоне окна. Когда их глаза встретились, четыре года словно мгновенно потекли в обратном направлении, соединив их пути и вернув их в то время, когда они считали себя хозяевами мира, в тот год, когда они вместе держали экзамен.
— Кьен! — восторженно воскликнул мандарин Тан. — Я и не мечтал тебя увидеть! Ты преуспел, чего, впрочем, все и ожидали. Главный министр округа — вот пост, достойный тебя!
— Тан, — ответил тот с улыбкой, — ты заставляешь меня отказаться от прежних слов: человек из деревни все же может стать правителем. Твое возвышение просто потрясает.
Принц, увидев, как они беседуют друг с другом, представил, что его сын просто где-то задержался и скоро войдет в зал легкой походкой, с улыбкой на устах. Он почувствовал себя помолодевшим, обновленным этой несбыточной, но опьяняющей надеждой.
— Наша Провинция Высокого Света, находясь весьма далеко от столицы, не располагает трудами и документами, необходимыми для правильного ведения дел и отправления правосудия. Да и в школах отсутствуют сочинения, способные просветить ум. Поэтому я решил отправиться в Тханглонг, чтобы с помощью ученого Диня найти все необходимое. Впрочем, нас сопровождает еще один друг…
— Один попутчик, — прервал его ученый Динь, не терпевший неточности.
— С нами приехал один знакомый, — сказал мандарин, — который должен открыть собрание Медицинской академии.
Главный министр кивнул головой.
— Да. На эту конференцию съехалось множество народа. Здесь, в столице, мы почувствовали последствия такого наплыва. Обстановка в городе неспокойная. Врачи привезли с собой много денег, цены сразу взлетели. Мы пытаемся как-то бороться с этим злом, но нужно действовать быстрее.
— Министр Кьен безупречен в стремлении к правосудию… Его нельзя подкупить, хотя некоторые торговцы пытались сделать это.
Мандарин Тан кашлянул.
— Принц Буи, одной из причин, по которой я хотел увидеть вас, является дело, касающееся правосудия.
Принц вопросительно поднял брови, но мандарин Тан продолжал:
— Вы помните студента Сэна?
— Того, который уклонился от экзаменов?
— Да, именно. Помните ли вы, что он — из семьи Дэй?
Министр Кьен подпрыгнул.
— Тебе известно, что мы собираемся казнить всех членов этого рода через десять дней?
— Вот именно. И Сэна наверняка будут разыскивать, чтобы уничтожить и его.
— Действительно, — ответил принц Буи, нахмурившись. — Искоренение целой семьи по вине одного из ее членов неоспоримо. И в данном случае наказание соответствует вине — ведь речь идет о мятеже, который является одним из Десяти ужаснейших преступлений. В подобных случаях императоры всегда прибегали к столь радикальному наказанию, и не нам нарушать это правило.
— Но я не прошу милости для Сэна, — ответил мандарин, чувствуя неуверенность принца. — Он, по его собственному убеждению, не нуждается в милосердии.
— Что ты хочешь сказать? — спросил мандарин Кьен. — Ему без проволочек отрубят голову, как только стражники поймают его. Невозможно спорить с вердиктом — он исходит непосредственно от Императора!
— Нельзя оспорить вердикт, — согласился мандарин Тан. — Но вы, принц, должны разобраться с делом Сэна. Разве вы не Исполнитель Закона? Дней десять назад, направляясь в столицу, я встретил Сэна, который стал отшельником. Он сообщил мне, что может предоставить вам нечто, что заставит вас дважды подумать, прежде чем погубить его семью.